Кивнув, Лоусон подхватил гарпунное ружье, повесил шлем на руль своего снегохода и отправился в путь. Майкл тоже снял шлем и направился к церкви. Поднявшись по склону, он увидел покосившиеся могильные камни, а вскоре и церковную дверь. Сейчас обе ее половины были плотно прикрыты. Любопытный знак, поскольку раньше одной из створок мешал закрыться наметенный сугроб. Возможно, внутри кто-то есть.

Отбрасывая короткую тень прямо себе под ноги — в эти дни солнцестояния небесное светило висело прямо над головой, — Майкл поднялся по деревянным ступенькам. Услышав внутри царапанье, а затем и лай, он навалился плечом на скрипучую дверь и вошел. Навстречу журналисту с радостным тявканьем бросилась свора ездовых собак и принялась бешено прыгать вокруг. Майкл опустился на колени, позволяя лайкам облизать ему лицо и руки, а сам тем временем окинул взглядом пустой зал. У выхода грудой лежали кое-какие вещи и провизия, как если бы их хозяин собирался в скором времени покинуть пристанище, а на алтаре Майкл заметил подсвечник и черную винную бутылку.

Ну и что теперь делать? Покричать, объявив о своем присутствии, или тихо прокрасться в комнату в надежде застигнуть беглеца врасплох?

Майкл до сих пор не понимал, пытается он спасти Синклера или, напротив, пленить…

Он крадучись двинулся по проходу мимо старых скамеек, завернул за алтарь и направился к комнате позади. Дверь была приоткрыта. Распахнув ее, Майкл увидел, что постель помята, как если бы на ней спали, однако огонь в печке погас; пахло холодными углями и влажной шерстью. Через открытое окно — оно было нараспашку, а ставни все еще слабо покачивались — Майкл заметил согнувшуюся человеческую фигуру, которая, крадучись между надгробиями, огибала церковь сзади.

Это определенно не был кто-то из членов поискового отряда.

Человек был с непокрытой головой, в красной расстегнутой парке с белым крестом на спине. Майкл узнал в ней одну из курток, которые висели на вешалке в псарне. У мужчины были русые волосы и усы такого же цвета.

Значит, Синклер… возлюбленный Элеонор. Выжил-таки.

При виде спасающегося бегством лейтенанта Майкл почувствовал вдруг странное нытье в груди, которое, впрочем, быстро прошло.

Он стремглав выскочил из комнаты и понесся по залу, барабаня ботинками по скользкому от снега полу. Собаки тут же гурьбой бросились ему навстречу.

— Не сейчас! — крикнул он, отпихивая от себя мохнатые морды животных.

К тому времени как Майкл добежал до наружных дверей, Синклер, для устойчивости расставив руки в стороны, уже спускался по холму, иногда бегом, иногда скользя. Галуны на мундире и болтающиеся на поясе ножны блестели золотом под распахнутой паркой. Мужчина прорывался к заводским цехам, где некогда потрошили китов и вытапливали из их внутренностей жир. Он скрылся в узком проходе между двух больших строений, но Майкл за ним не поспевал, так как с гарпунным ружьем наперевес приходилось спускаться по обледенелому склону очень осмотрительно.

Он попытался прикинуть, куда Синклер может направиться дальше. Должно быть, тот услышал стрекотание снегоходов, а может, его и правда застигли врасплох. Приготовленное у входа снаряжение наводило на мысль о том, что Синклер заранее планировал вылазку. Но если он хотел просто спрятаться, то почему сразу этого не сделал? Наверное, среди цехов и складов китобойной станции есть нечто, что он хочет заполучить.

Единственное, что приходило Майклу на ум, было оружие.

Далеко впереди мелькнула красная куртка и шмыгнула между сараев. Майкл бросился следом. К счастью, Лоусона не было видно — Майклу меньше всего хотелось, чтобы тот вмешался в это дело, — зато слышалось отдаленное жужжание снегоходов Мерфи и Франклина. Те ехали вдоль береговой линии. Теперь главное — перехватить Синклера; тогда у Майкла будет небольшой промежуток времени, чтобы убедить лейтенанта сдаться.

И тут он вспомнил про ржавые гарпуны, развешанные по стенам постройки, которая в былые времена, вероятно, служила кузницей. Но где конкретно она находится? Майкл на секунду остановился, чтобы перевести дыхание и сориентироваться на местности. На кузницу в прошлый раз он обратил особое внимание. Она была где-то вдали, слева от него. Точно Майкл не помнил, однако был уверен, что сможет ее опознать по огромному ржавому якорю, приставленному к воротам.

Майкл понесся дальше по склону, направив гарпунное ружье вниз и в сторону от себя, на случай если он вдруг упадет и чертова пушка самопроизвольно выстрелит. Журналист оставлял за спиной один пустующий цех за другим, бегло осматривая помещения, но внутри видел лишь болтающиеся на шкивах цепи, длинные поцарапанные верстаки, ножовочные полотна и огромные котлы на приземистых железных опорах. Он вдруг осознал, что, каким бы беспорядочным и несуразным на первый взгляд ни казалось нагромождение построек, в планировке станции все-таки есть определенная система. В частности, на это указывало расположение вагонеточных рельсов. Здешняя инфраструктура напоминала примитивную сборочную (вернее, разборочную, если быть точным) линию, на которой проходил полный цикл обработки китовых туш, от освежевания до переработки шкур и хрящей. То тут, то там Майкл натыкался на кости, зубы и даже окаменелые глаза животных размером с мяч, небрежно сваленные горками под стенами строений.

Он остановился на перекрестке, от которого в разные стороны разбегались узкие проходы и улочки, и снова попытался воссоздать в памяти первый ознакомительный визит в городок китобоев. Тогда он подъехал с юго-западной стороны, а значит, двигался вдоль открытой площадки, которая сейчас находится от него по правую руку. Майкл рванул туда и вскоре, к огромному облегчению, увидел якорь, приваленный к низким черным воротам.

Он перешел на шаг и осторожно заглянул внутрь, однако в кузнице не было ни следа присутствия человека и царила полная тишина. Наверное, он ошибся в своих догадках. И только Майкл пригнул голову, чтобы зайти в помещение — в дальней части виднелась еще одна распахнутая дверь, частично перегороженная нагромождением бочек, — как вдруг возле его щеки что-то просвистело и вонзилось в стену всего в футе от него. Гарпун. Древко заплясало у Майкла над ухом, тогда как наконечник прочно засел в деревянной доске.

— Ни шагу дальше! — услышал Майкл, хотя в полумраке заваленного хламом цеха не увидел противника. — И бросьте оружие.

Майкл разжал руку, и ружье со звоном брякнулось на каменный пол.

Перед Майклом, обособленная от остальных приспособлений, стояла огромная дымовая труба из красного кирпича, очевидно, кузнечный горн, а перед ней — черная железная наковальня. Из-за трубы вышел человек; верхнюю одежду он успел сбросить и теперь был только в красной кавалерийской форме. На боку у мужчины болталась сабля, а в руке он сжимал второй гарпун.

— Кто вы?

— Меня зовут Майкл. Майкл Уайлд.

— Что вы здесь делаете?

— Пришел за вами.

Повисло недоброе молчание, нарушаемое лишь стоном ветра, который проникал в дымоход и гулял по кузнечному горну. В воздухе витал слабый запах старых, давно потухших углей.