И все трое направились туда.

Поверхность куба представляла собой поле, поделенное на девять (три на три) квадратных гнезд, в каждое из которых была вставлена пластина с вырезанными знаками. Знаки напоминали причудливо переплетенные стебли, цветы и листья диковинных растений.

– Ты знаешь этот алфавит? – спросил Влад у Тыяхши.

– Нет, – сказала девушка. – Вижу в первый раз. А это что?

– Судя по всему, пульт управления Сердцем Мира, – пояснил Харднетт и взялся за центральную пластину.

– Что делать будем? – спросил у него Влад.

– А что должен был сделать добравшийся сюда Зверь? – в свой черед спросила Тыяхша.

– Изменить расположение вот этих плоских каменюк, – пояснил ей Харднетт и с трудом вырвал пластину из гнезда. – При новом сочетании шары из амальгамы должны бежать живее. Ну а, выходит, наша задача: найти комбинацию, которая этот прибор вырубит.

– Ты, начальник, представляешь, сколько тут этих самых комбинаций? – покачал головой Влад.

– Много, – спокойно сказал Харднетт. – Если точно – девять факториалов минус две нам уже известные.

– До фигища! А времени мало.

– И что ты предлагаешь?

– Разломать эту штуковину.

– Дурное дело нехитрое. Но – нельзя.

Влад не понял:

– Почему?

Харднетт пропустил вопрос мимо ушей, зато показал оборотную сторону пластины. Из нее торчало с десяток шипов.

– Перемычка, – определил Влад.

– Перемычка, – согласился Харднетт и стал одну за другой выдергивать пластины из пазов. Когда вырвал последнюю, оглянулся на сферу. Шары катились с той же скоростью.

Полковник был вынужден признать:

– Факир был пьян, и фокус не удался.

– Эта штука будет выполнять последнюю команду до тех пор, пока не будет правильно набрана следующая, – предположил Влад.

Харднетт кивнул и стал набирать новую комбинацию. Влад с минуту молчал, глядя на то, как перемещаются пластины, потом нахмурился и заявил:

– Все. Я понял, начальник, почему ты не хочешь эту штуку развалить.

Полковник промолчал. Он уже вставил все пластины в пазы и всматривался в сферу, оценивая результат.

Результат оказался таким же. Нулевым.

Харднетт не стал сдаваться, упрямо мотнул головой и принялся вновь переставлять пластины.

– Ты меня слышишь, начальник? – повысил голос Влад и схватил полковника за плечо. – Я тебя раскусил.

Скинув его руку с плеча, Харднетт с олимпийским спокойствием продолжил перемещать элементы таинственного кода.

– Тебе приказали новое оружие раскопать. Да, начальник?

У Влада получился не вопрос, а скорее обвинение. Полковник вновь не удостоил его ответом.

– Тебе приказали, ты уперся, а туземцы пусть дохнут?! – Влад сорвался на крик. – Ну а мне никто ничего не приказывал! Я сам себе командир!

Прокричал, выхватил пистолет и трижды саданул по сфере. Пули застряли в оболочке и не причинили устройству никакого вреда.

– Ты что, сука, творишь?! – взревел Харднетт и выхватил свой «Глоззган-112».

Глаза в глаза. Ствол в ствол. И два выстрела одновременно. Пули, не обнаружив в стрелках «Чужих», умерли на стенах зала.

Гул еще не затих, а полковник и солдат, одновременно вернув пистолеты в кобуры, уже сцепились в рукопашной.

Влад ушел вниз от встречного и хуком справа пощупал печень Харднетта. Тот охнул, но устоял. И даже усмехнулся:

– Для белого – неплохо.

И тут же получил ботинком в пах. А когда согнулся – коленом в лицо.

Это был нокдаун, но отнюдь не нокаут.

На счет «четыре» полковник поднялся на ноги, тряхнул головой, стер кровь с губы и признал:

– Неплохо-неплохо для белого. А для белого филолога – совсем неплохо.

– Я тебя предупреждал, что за «филолога» – в бубен? – часто дыша, спросил Влад.

– Было дело.

– Ну так лови.

Удар в челюсть не прошел: Харднетт поставил правой рукой блок, левой – врезал в грудь и свалил задохнувшегося Влада задней подсечкой. Хотел накинуться и добить, но солдат успел изловчиться и врезал ему правой ногой под левое колено. И с такой силой, что там что-то хрустнуло.

Полковник заорал:

– Сука ты, солдат! О-о-о, сссу-у-ука!

И повалился набок.

Влад поднялся, повернулся к Тыяхше и, восстановив дыхание, спросил:

– Почему не помогала?

– Зачем? – не поняла девушка.

– Затем. Не видела, как туго было?

– Видела. А что – ты потерял браслет?

Влад хлопнул себя по лбу:

– Браслет!

После чего секунду-другую молчал, глядя, как корчится от боли Харднетт, а затем кивнул на сферу и объявил, какая замечательная мысль пришла ему в голову:

– Надо эту штуку браслетом развалить.

– Попробуй, – поддержала его идею Тыяхша.

Влад попробовал.

Ничего не вышло.

– Браслет для защиты Сердца сделан, а не для атаки на него, – морщась от боли, злорадно прохрипел Харднетт.

– Тыяхша, тогда ты, – сказал Влад. – Ты ведь можешь без браслета.

Девушка кивнула – могу, но сделать ничего не успела.

Харднетт проорал:

– Не сметь!

И выстрелил ей в спину.

Тыяхшу отбросило в сторону.

Когда Влад подбежал, она уже была мертва. На груди расплылось алое пятно. Глаза остекленели. Пульс отсутствовал.

Солдат завыл.

Гладил ее мягкие волосы с нежностью и отчаянием и выл.

Когда выть устал, подбежал к Харднетту и пинал его ногами, пока тот не потерял сознание.

Только потом вспомнил о дестрониде.

Кляня себя последними словами за бестолковость, прилепил последнюю пластинку к тугой поверхности, саданул по взрывчатке кулаком и вернулся к Тыяхше.

Склоняясь над телом девушки, солдат не видел, как сфера дрожит и светится. Но знал, что это происходит. И только тогда оглянулся, когда Сердце Мира с шуршанием стало осыпаться на пол.

«И мое вот так же сгорело», – подумал он, глядя на горку трухи. И в этот миг девушка спросила:

– Получилось?

– Получилось, – машинально ответил он и только потом вздрогнул.