не сумел разобрать, что именно. Послышались тяжелые шаги, Немо ушел. Фогг подвинул комод к двери, но решил установить его в паре футов от нее и поместить зажженные масляные лампы на комод и на пол около него. Если они в самом деле попытаются взять комнату штурмом, он выстрелит в обе лампы. Парафиновое масло (американцы называли его керосином), вспыхнув, создаст непреодолимый барьер, а небольшая его часть может выплеснуться на врагов и поджечь их. Опасность этого плана заключалась в том, что им с Аудой необходимо будет выбраться из комнаты, иначе они сгорят заживо. Ауда, скорее всего, не сможет самостоятельно осуществить побег, а значит, ему придется сделать из простыней веревки и спустить ее вниз. И они оба станут легкой мишенью для притаившегося в саду стрелка.

На этот случай у него также был продуман план действий. Фогг собирался выбросить последнюю лампу в окно, надеясь, что устроенный ею пожар осветит сад в достаточной степени, чтобы увидеть стрелка. Кроме того, огонь мог привлечь внимание соседей, живущих позади его дома, поднимется шум, и это может спугнуть капеллеан. Разумеется, у него была возможность прямо в тот момент выстрелить в окно, чтобы всполошить соседей. Но Фогг слышал, как проехали пожарные фургоны и как прогремел взрыв, и догадался, что это было уловкой, которая должна была на время отвлечь соседей.

Фогг установил на подоконник третью, пока еще не зажженную лампу, украдкой взглянул между занавесками и тут же отвернулся. Небо заволокло тучами, и сад окутывала непроницаемая тьма. Если бы выпал снег, он смог бы лучше рассмотреть, что происходило в саду.

Выключив газовый рожок, Фогг дал Ауде немного бренди и приподнял ее голову, чтобы она выпила его. Сквозь бинты проступило немного крови, однако, судя по всему, ему удалось остановить кровотечение.

– Вы все слышали? – шепотом спросил он.

– Да, – ответила она.

– У него не так много времени, чтобы осуществить задуманное, – сказал Фогг. – И соседи наверняка скоро вернутся. По крайней мере, некоторые слуги – они не захотят навлекать на себя недовольство хозяев и оставаться на пожаре слишком долго. Лидер непременно ответит на мою телеграмму. Возможно, за домом уже ведут наблюдение наши люди.

– Я верю, что с вами мы все преодолеем, – слабым голосом ответила Ауда.

– Так или иначе, – сказал мистер Фогг.

– Я не ослышалась, вы в самом деле назвали меня «дорогой Аудой»?

– Вы не ослышались, – признался он.

– Не означает ли это…

– Означает.

Легкая улыбка тронула ее губы, а взгляд прояснился.

– Я ждала, когда вы, наконец, скажете это, – проговорила она. – А потом…

– А потом?..

– А потом поцелуете меня.

Фогг наклонился к ней и нежно поцеловал ее. Выпрямившись, он сказал:

– Несмотря на охватившую меня страсть, я не смею оказывать на вас давление, Ауда, ведь в данный момент вы нуждаетесь исключительно в заботе и покое. Но согласны ли вы выйти за меня замуж?

– Если бы здесь был священник, я бы вышла за вас сию минуту, – ответила она.

Между тем Паспарту не сводил глаз с Немо и Ванделера, которые наблюдали за разворачивающейся на улице сценой. Судя по их комментариям, сдобренным изрядной порцией ругательств, печальное происшествие, случившееся с полковником, привлекло внимание многих людей, вернувшихся после созерцания захватывающего зрелища. Из восклицаний Ванделера стало ясно, что первым к полковнику подбежал уличный мальчишка – грязный оборванец.

– Он ему не помогает! – сказал Ванделер. – Он его грабит!

– Что? – спросил Немо, еще немного отодвигая штору.

– Он забирает исказитель! – ответил Ванделер. – Он убегает с кошельком и часами!

Ванделер повернулся к своему начальнику, чтобы получить дальнейшие приказания, но понял, что тот был не в состоянии их дать. Немо била сильная дрожь.

– Господи, да вы же не можете нами командовать! – Он начал открывать дверь, но Немо невероятным усилием воли унял дрожь. Он ринулся вперед и ударил Ванделера по затылку стволом своего духового пистолета. Ванделер упал. Немо закрыл дверь.

Хотя дрожь прекратилась, Немо по-прежнему нетвердо держался на ногах. И пока он осыпал Ванделера упреками, он еще сильнее напомнил Паспарту плюющуюся ядом гигантскую змею.

– Думаете, что сможете поймать этого оборванца? Что, по-вашему, случится после того, как вы выбежите из дома, в котором сейчас якобы никто не живет? И вы считаете, что я не в состоянии вами командовать?

Ванделер ничего не ответил. Немо сильно ударил его ногой по ребрам и прорычал:

– Вставайте!

Ванделер застонал, но не предпринял попыток подняться.

Немо прижал ладони к двери и на мгновение прислонился к ней, а затем отпрянул. Он больше не раскачивался. Немо стал оборачиваться, и самообладание, которое, казалось, вернулось к нему, вновь улетучилось.

Паспарту с ловкостью опытного акробата вскочил на ноги, несмотря на связанные лодыжки. Он начал перемещаться по комнате маленькими прыжками. Все издаваемые им звуки тонули в криках двух капеллеан. Когда Паспарту увидел, что Немо устремился к нему, он присел пониже, высоко подпрыгнул в воздух и ударил Немо обеими ногами.

Удар его каблуков пришелся Немо по скуле. Тот отлетел к двери и рухнул на пол. Паспарту тяжело упал на спину, ощутив боль в связанных за спиной руках. От удара у него вышибло воздух из легких. Мгновение он корчился от боли. Ванделер снова застонал и перевернулся на бок. Немо сидел, привалившись к двери и опустив голову на грудь. Казалось, он был без сознания.

Паспарту восстановил дыхание и резким рывком поднялся на колени. Еще один такой рывок – и он вскочил на ноги.

Ванделер с трудом встал на четвереньки. Он затряс головой, от чего, вероятно, испытал боль в поврежденной шее, так как сразу же застонал.

С легким щелчком француз вывернул себе руки. Он поднял их над головой, а затем опустил перед собой. Если бы Немо мог наблюдать за ним, то понял бы, как трем эриданеанам удалось освободиться от пут в каюте «Генерала Гранта».

Как раз в этот момент кто-то начал колотить по входной двери, и Паспарту услышал крики в одной из комнат в глубине дома.

Паспарту тщетно шарил в карманах Немо, пытаясь отыскать нож. Стук в дверь стал громче, и теперь Паспарту узнал голос Морана – капитан направлялся в прихожую со стороны черного хода. Он спрашивал, почему, черт побери, никто не принес ему обещанного горячего кофе и бренди? И плевать, что он должен стоять на посту. У него так замерзли руки, что он даже не мог толком держать свое духовое ружье.

Паспарту вытащил нож из сапога Немо и разрезал веревки у себя на лодыжках. Шаги Морана звучали все громче. Еще