...Ты вошел в нашу жизнь после того, как наша история состоялась... и мы жили с ее последствиями, сказала Мэри, и теперь Амос понял, что она имела в виду. Перси закончил свой рассказ. В комнате повисла гнетущая тишина, которую нарушил лишь мелодичный перезвон часов на каминной полке, пробивших девять вечера. Прошло два часа. Запотевшее ведерко со льдом стояло на стойке бара рядом с бутылкой виски, оставшейся практически полной, если не считать двух бокалов, налитых ранее. Закуски остыли, и к ним никто так и не притронулся.

Перси рассказывал о своем прошлом и о Мэри спокойным, ровным голосом заключенного, приговоренного к смертной казни, не пропуская ни одного события с того самого дня, как все началось, - с того дня, как Мэри унаследовала Сомерсет. Амос видел, как на лице Матта отражается вся гамма охвативших его чувств и как у него едва не остановилось сердце, когда он узнал, какую страшную рану получил на войне Олли. Услышав о том, как Перси избил сына в лесной хижине, Матт, похоже, представил себя на его месте. Что ж, по крайней мере, теперь они знали, что Мэттью - это не просто имя на могильном камне, Люси - не просто старая карга, бросившая мужа в приступе климактерического бешенства, а Вайатт - не просто непокорный сын, не оправдавший ожиданий отца. Теперь они знали, почему Мэри завещала Сомерсет Перси.

Перси выключил магнитофон, и громкий щелчок возвестил окончание длинного романа. Амос принялся разминать затекшие мышцы ног.

— Значит, именно эту историю Мэри собиралась рассказать Рэйчел?

— Да. — Перси посмотрел на внука, и по его щекам протянулись две серебристые дорожки. — О чем ты думаешь, или, точнее, что подсказывает тебе сердце, Матт?

— Слишком много, чтобы выразить словами.

— С тобой все в порядке?

— Со мной все нормально, дед. Просто мне... невыносимо грустно. Мой отец был настоящим мужчиной, верно?

— Да. Он был лучшим из лучших.

— Ты собираешься развестись с Габби?

— Нет, конечно.

— Знаешь, а ведь она до сих пор любит тебя.

— Знаю.

Матт откашлялся, вытер глаза и приложил к виску ладонь, отдавая деду честь, - на большее его пока что не хватает, подумал Амос, и тут Перси развернулся к нему.

— А ты что скажешь, старый дружище?

Амос встряхнулся, приходя в себя. Сняв очки, он извлек из нагрудного кармана платочек и принялся тщательно протирать стекла.

— Боже мой, с чего же начать? — Он думал о Мэри - чувственной, красивой Мэри - и о ее жизни после Перси. Как она смогла соблюсти целибат? Как она могла хранить верность Олли, даже если тот был исключительным человеком? Как она жила с осознанием того, что Мэттью умер, так и не узнав, что его отцом был Перси?

— Полагаю, — начал Амос, водружая очки на нос, — что в первую очередь меня беспокоит проклятие, о котором упомянула Мэри в последний день своей жизни. Я-то думал, что она просто была не в себе, потому что, — по его губам скользнула полная самоиронии улыбка, — мне не доводилось слышать о проклятии Толиверов. А разгадка все это время содержалась в «Розах» - ее можно найти в генеалогическом древе. Я не сумел связать малочисленность отпрысков с неспособностью правящего Толивера произвести потомство на свет.

Перси с трудом выбрался из кресла и принялся собирать бокалы. Амосу показалось, что он вновь полон сил и энергии, как старый пожарный насос, у которого прочистили трубы.

— Не просто произвести, а еще и сохранить детям жизнь, — уточнил Перси. — Мэри тоже пренебрежительно относилась к проклятию, пока собственный опыт не уверил ее в обратном.

Амос задумчиво провел рукой по щеке.

— И Мэри убедила себя в том, что единственный способ спасти Рэйчел от бездетного будущего - продать или передать в другие руки все, имеющее хотя бы отдаленное отношение к наследству Толиверов.

— Я в этом не сомневаюсь.

Матт сунул руку во внутренний карман пиджака.

— Боюсь, план Мэри не увенчался успехом. Полагаю, тебе известно, что это такое, дед. — Взяв свой бокал с виски, он другой рукой передал Перси копии писем, сделанные Рэйчел. — Как ты правильно угадал, Рэйчел не заинтересована в восстановлении отцовской собственности. Она хочет обменять ее на Сомерсет. У тебя есть неделя, чтобы сообщить ей свое решение, а потом она собирается выдвинуть против тебя обвинение в мошенничестве.

— Уверен, Мэри не предполагала, что когда-нибудь твое письмо обернется для тебя такими неприятностями, Перси, — произнес Амос настолько мягко, насколько позволяло ему собственное отношение к совершенной Мэри невероятной глупости.

Перси взял письма, вернулся в свое кресло и быстро пробежал их глазами.

— Боюсь, что предполагала. Вот почему она хотела уничтожить его вместе с остальными. Насколько они опасны, Амос?

— Мне нужно более подробно ознакомиться с ситуацией, но, на первый взгляд, они способны причинить существенный вред.

Следующий вопрос Перси адресовал Матту.

— Ты полагаешь, что нет никакой возможности усадить Рэйчел передо мной, чтобы она выслушала историю, которую я только что рассказал?

— Боюсь, что нет. Она свято верит в свою версию событий и слишком уж хочет получить Сомерсет обратно.

— Несмотря на то, что она любит тебя?

— Боюсь, Сомерсет она любит больше.

Своим возгласом «Ага!» Перси умудрился выразить глубочайшее понимание и сочувствие. Он вновь обратил внимание на Амоса.

— Не может ли правда стать лучшей защитой от них? — Он постучал пальцем по письмам. — Архивные данные покажут, что продажа земли обеспечила Уильяму финансовое будущее. — Кода Амос открыл рот, собираясь ответить, Перси приподнял руку, показывая, что еще не закончил. — Кроме того... не будем забывать о том, что Уильям в юном возрасте предпочел сбежать от ответственности за семейный бизнес и так и не вернулся. В результате же моей покупки он унаследовал целое состояние, как и Рэйчел, кстати. Вот я и спрашиваю: в чем же преступление? Думаю, суду будет трудно удовлетворить притязания Рэйчел, исходя только из того, что Мэри пренебрегла пожеланиями своего брата.

Амос неловко поерзал на стуле. Неужели Перси забыл о вреде, который понесли Толиверы из Кермита, поскольку верили в то, что отец Уильяма был исключен из завещания Вернона Толивера? Если адвокаты Рэйчел поднимут этот вопрос - а они непременно это сделают, - то этот довод потеряет всякий смысл. Перси озвучил несколько здравых замечаний, но их можно оспорить.

— То, что ты сказал, Перси, вполне годится для защиты, — заметил Амос, но в его голосе слышалось зловещее «однако». — Нельзя исключать и того, что желание Рэйчел заполучить отцовскую землю любой ценой суд сочтет жадностью, учитывая более чем щедрую компенсацию, которую она получила от своей двоюродной бабки...