В заключение данного раздела стоит обратить внимание ещё на одно явление, которое служит важным признаком господствующего положения боярства. Нестор в Житии Феодосия неоднократно упоминает, что у бояр есть свои отроки, то есть слуги. Явление Варлаама в сопровождении отроков – это не менее важный элемент «славы велицей» боярина, чем, например, «светлая одежда». Наличие слуг, причём, судя по всему, довольно многочисленных – это свидетельство власти над людьми, которой располагали бояре. В источниках XII в. (а также, разумеется, позднейшего времени) упоминаются зависимые и несвободные люди, которых имели бояре. Например, в «Пространной редакции» «Русской Правды» упоминаются боярские тиуны, рядовичи и холопы[946]. В литературе обычно обращается внимание именно на эти категории людей для иллюстрации развития «господского хозяйства». Однако не менее важно указать на те категории боярских слуг, которые были связаны не столько с хозяйственной деятельностью, сколько с военной и административной. Такими слугами и были отроки, упомянутые Нестором. О них есть и другие свидетельства.

Отроки при боярах упоминаются в летописи – как в известиях за X–XI вв., так и в позднейшее время. Отошлю к собранию данных из летописей, а также некоторых других источников за XII–XIII вв. к старой работе, не потерявшей значения и сегодня[947], а здесь приведу упоминания до XII в. В главе II разбирались рассказ о гибели князя Игоря в походе за древлянской данью, в котором упоминались отроки воеводы Свенельда, и рассказ ПВЛ с указанием об отроках Ратибора, боярина князя Владимира Мономаха[948]. И в этом, и в другом известии отроки упоминаются с «оружьем», из чего ясно следует, что боярские отроки могли выполнять военные функции. Отроки Свенельда получают от него оружие и «порты», то есть одежду, причём средства на экипировку берутся, очевидно, из тех доходов, которые Свенельд получает в виде «дани» с древлян.

В качестве военных слуг выступают и отроки киевского боярина Яня Вышатича в известном рассказе о его столкновении с волхвами на Белоозере в начале 1070-х гг.[949] Это летописное известие важно тем, что указывается точное число отроков, сопровождавших боярина в поездке за сбором дани, – их было 12 человек. О них сказано – «отроци его», значит, речь шла именно о собственных слугах боярина, а не княжеских. В более позднее время бояре-кормленщики отправлялись на свои кормления судить и рядить местное население в сопровождении как раз своих личных слуг. Доходы, которые собирались с местного населения, шли частично и на обеспечение боярских слуг. Угроза, которую высказывает Янь Вышатич белозерцам: «аще не имате волхву сею, не иду от васъ и за лѣто», была серьёзна как раз по той причине, что жителям пришлось бы содержать целый год не только самого киевского боярина, но и отряд его слуг. К сожалению, сообщение об отроках Яня – единственное свидетельство за домонгольский период, в котором указывается численность боярских «дружин». В XIV–XVI вв. в землях, вошедших в Московское государство, в составе «дворов» виднейших бояр насчитывалось обычно два-три десятка военных слуг – холопов или послужильцев[950].

В ПВЛ в статье 6606 (1096) г. помещён рассказ о северных народах со слов новгородца Гюряты Роговича (вероятно, посадника). Гюрята же передавал сведения, которые ему сообщил «отрок свои». Этот отрок ходил для сбора дани «в Печеру» и «в Югру» по поручению новгородского боярина[951].

К приведённым летописным известиям можно добавить свидетельства из источников иностранного происхождения, которые не настолько выразительны, как летописные, но зато восходят к древнейшему периоду существования государства руси[952]. Выше отмечалось, что, согласно описанию приёмов Ольги в Константинополе в «De ceremoniis» Константина Багрянородного, на первом приёме с некоторыми из «послов» «архонтов Руси» были их «люди». Очевидно, эти «люди» были личными слугами – возможно, именно военными – «послов», статус которых, как говорилось, был близок статусу бояр XI в.

В главе III уже привлекались данные «De ceremoniis» о наёмниках «росах» в составе византийского войска в кампаниях первой половины X в. Любопытны сообщения Константина указанием на внутреннюю дифференциацию в этом корпусе «росов». Так, в главе 45 трактата приводится перечень военных сил, задействованных в походе на Крит в 949 г., и указывается, что «росов» всего участвовало 629 «мужей» (), из которых, однако, как тут же сообщается, собственно «мужей» было 584, а остальные 45 были «юношами/слугами» ()[953]. О. Филипчук, который недавно обратил внимание на эту деталь, вспоминает в связи с «» и «» о летописных «боярах», «гридях», «отроках» и «старшей» и «младшей дружине»[954]. Ход мысли исследователя, в принципе, верен, хотя тут, конечно, требуются уточнения.