— Вы уверены?

— По правде говоря, я мало что помню из того времени. Почти ничего.

— Что насчет Рааку? Вы сказали, что он наблюдал за утренними казнями? Какой он?

— Он... большой. Крупнее любого мужчины, которого я когда-либо видел. Его голос холоден, как смерть. — В голове Джакса пронеслись новые образы. Рааку смотрит на него. Прикасается к нему. Причиняет ему боль. Но это было только в его снах. Это было не по-настоящему.

— Что насчет стражи?

— С ним всегда были солдаты. Похожие на Черепа, только у них красные доспехи, а на лицах — маски демонов.

— Как вам удалось сбежать?

— Однажды настала моя очередь быть принесенным в жертву. Нас отвели на озеро, но мы не были связаны. Я… Мне удалось убить Черепов, и мы с группой выплыли на свободу, а затем отправились на юг, в Джию. Эгрилы преследовали нас до самого Гандана. Они почти нас поймали — просто повезло, что Мойри подоспела вовремя и нас спасла.

— На что был похож этот город? Кейджестан?

Джакс закрыл глаза, пытаясь вспомнить. Он смог восстановить вид из окна камеры, но больше ничего.

— Это большое место. Все здания серые, как будто они сделаны из камня. Единственные цветные пятна — флаги Рааку. Они были повсюду.

— А люди?

— Все были в масках, но в остальном такие же, как везде.

— И последний вопрос, — сказала Тиннстра. — Вы солдат. Их император Рааку… как вы думаете, его можно убить?

— Убить Рааку? — Джаксу пришлось взять себя в руки. Вопрос привел его в ужас. — Он сын Бога. Возможно, Зорика могла бы...

Лицо Тиннстры было мрачным:

— Я говорю о том, чтобы кто-то вонзил ему в сердце хороший клинок.

Джакс мгновенно вскочил на ноги, его гнев нарастал:

— Нет. Нет. Невозможно. Он сын Кейджа.

— Хорошо. — Тиннстра подняла обе руки. — Это был просто вопрос.

Джакс кипел от злости:

— Мне нужно идти.

— Конечно, — сказала Тиннстра, вставая. — Спасибо, что уделили мне время. Я это ценю. Было приятно с вами пообщаться. Я рада, что вы пришли сюда. Все рады, что вы с нами.

— Спасибо, — сказал Джакс. После этого он ушел, а не побежал, как бы ему этого ни хотелось. Ему нужно было уйти от Тиннстры, от ее вопросов.

Тебе нужно ее убить, сказал Монсута, за то, что она осмелилась задать этот вопрос.

Джакс остановился, перевел дыхание. Он должен успокоиться. Он просто выбит из колеи, снова видя всех, снова становясь частью армии. Слишком много воспоминаний о прошлом вредило ему самому. Ему нужно сосредоточиться на настоящем, а не на том, что было тогда. Никогда на тогда.

Плохие мысли все еще не покидали его, когда они собрались позже в помещении, которое когда-то было столовой Котеге. Все окна были разбиты, но стены все еще стояли, а потолок выглядел целым. Когда расставляли столы и перетаскивали скамьи, вокруг клубилась пыль, которой было не больше года.

Ожидая вместе с Мойри, Джакс рассматривал остальных, стоявших ближе всех к нему. По словам Хасана, они были ближайшим окружением Зорики, теми, кому она доверяла больше всего.

Там был мейгорский капитан по имени Раласис, красивый мужчина, несмотря на все усилия войны. Он, непринужденно улыбаясь, стоял рядом с Тиннстрой, которая была погружена в беседу с другой женщиной, судя по виду, шулка, не обращая внимания ни на кого другого — разве что время от времени бросала взгляды на Джакса. Каждый раз, когда она это делала, ее глаза сужались, как будто она могла читать мысли Джакса. Без сомнения, она надеялась снова изнасиловать его воспоминания. Почему она не могла оставить его позор в покое?

На противоположном конце стола сидел лысый темнокожий мужчина, напомнивший Джексу кого-то, кого он когда-то знал. В отличие от Тиннстры, он не был похож на бойца, но в нем все равно было что-то опасное.

И между ними сидела Зорика, ярко сияющая и вблизи еще более прекрасная. Она сидела неподвижно, ожидая, закрыв глаза. Она положила шлем на стол, чтобы ничто не омрачало безмятежность ее лица и красоту.

Джакс застыл на месте. Она была так близко... Он мог видеть в ней магию. Чувствовать ее.

Он это сделал. Он ее нашел, как и должен был. Как и обещал.

Внизу, в красных пещерах.

Его сердце забилось быстрее, дыхание участилось. Его охватил ужас, какого он никогда не испытывал. Его руку начало покалывать, когда комната закружилась. Перед его мысленным взором возникло лицо Рааку. Воспоминания о его словах пронзили душу. Воспоминания о том, как он тонул в красной воде. О том, как сгорал снова и снова. О бесконечных страданиях.

Он вспомнил приказы, которые ему отдавали. Обещания, которые он дал.

Но это был не он. Не он.

Он был хорошим человеком. Храбрым человеком. Шулка.

Он... он…

Милостивые Боги, что он наделал? Что он наделал?

К горлу подступила желчь. Он должен уйти. Как можно дальше, пока не стало слишком поздно. До…

Магия Зорики тронула его сердце.

Нет.

Да.

В нем проснулась Великая Тьма.

Она пробудило его истинную сущность.

И это было великолепно.

Дарус улыбнулся. Он убьет их всех.

60

Раласис

Котеге

Раласис был весьма удивлен тем, насколько счастливым он себя почувствовал, снова оказавшись внутри здания. Возможно, изнурительный бег через полстраны в погоне за Тиннстрой только усилил его облегчение. Сидеть на стуле было поистине чудесно. Ему потребовалось все его самообладание, чтобы не расплыться в идиотской улыбке, но даже он понимал, что в его теперешней компании это не пройдет незамеченным.

Улыбка не годилась для этих суровых людей.

Даже то, что она воссоединилась со своей матерью, не смогло поднять настроение Тиннстры. На самом деле, она гораздо более интересовалась шулка с обожженным лицом, сидевшей рядом с ней.

Ее мать сидела напротив дочери. Они были отражением друг друга: одинаковой формы лицо, тот же нос, те же глаза... ну, в случае с Тиннстрой — тот же глаз. Главным отличием между ними, помимо возраста, конечно, было спокойствие Мойри — в полную противоположность свой дочери. Возможно, Тиннстра унаследовала свою ярость от отца. Возможно, у них это было общее. В конце концов, Раласис был экспертом по части разгневанных отцов.

Раласис понятия не имел, кто этот однорукий старик, который был с матерью Тиннстры. Он выглядел так, словно уже прошел через все войны