– Посмотрим поближе?

Снова кивок.

– Если ничего не случится.

– Считая нападение бредовой толпы? – спросил Клещик.

На площадь выбегали фигуры, в обносках, но потрясая оружием над головами; пение вдруг стало яростным, и они замаршировали в сторону двух тисте анди.

– А я думал, нас оставят в покое, – сказал Нимандр. – Если побежим, то приведем их прямиком к гостинице.

– Точно, но ведь можно ворота держать – если вдвоем сразу или по очереди.

Нимандр первый услышал звук за спиной и быстро развернулся; меч, шипя, скользнул из ножен.

Каллор.

Старый воин приблизился.

– Разворошили гнездо, – сказал он.

– Мы просто видами любовались, – сказал Клещик, – и тут нам не понравилось, хотя свое мнение мы оставили при себе. В любом случае мы как раз обсуждали, что теперь делать.

– Можно стоять на месте и принять бой.

– Можно, – согласился Нимандр, обернувшись на толпу. До них оставалось шагов пятьдесят, и расстояние быстро сокращалось. – А можно протрубить отступление.

– Это они сейчас такие храбрые, – отметил Каллор, отходя в сторону и обнажая двуручный меч. На ходу он несколько раз крутнул простой, потрепанный клинок над головой – словно разминая плечи. Теперь он вовсе не казался старым.

Клещик спросил:

– Нам помочь ему?

– Кле, а он просил о помощи?

– Точно, не просил.

Они смотрели, как Каллор шагает прямо на толпу.

И в один миг толпа рассыпалась, люди бросились прочь, пение сменилось испуганными воплями. Каллор помедлил лишь мгновение и продолжил марш – по освободившемуся коридору посреди расступившейся толпы.

– Он просто хочет посмотреть на алтарь, – сказал Клещик, – и с ним связываться не хотят. Жаль, – добавил он. – Было бы интересно поглядеть на старого барсука в бою.

– Пошли обратно, – сказал Нимандр, – пока они отвлеклись.

– Если нас отпустят.

Они повернулись и пошли прочь неспешной походкой. Через дюжину шагов Клещик полуобернулся. Фыркнул и сказал:

– Они нас оставили. Нимандр, идея понятна. Чтобы попасть к алтарю, нам придется пробиваться через них.

– Похоже на то.

– Мерзости еще будет.

– Да, будет.

– Как думаешь, Каллор и Умирающий бог мило побеседуют? Поговорят о погоде. Повспоминают прежние времена тирании, когда все было легко и приятно. Когда кровь была краснее и слаще на вкус. Как думаешь?

Нимандр промолчал; перед глазами стояли лица в толпе – черные пятна вокруг ртов, провалы глаз. Одеты в обноски, покрыты коркой грязи, среди них были и дети; келик словно сделал всех равными, невзирая на возраст, на готовность управлять миром, справляться с требованиями жизни. Они пили и голодали, и настоящее было будущим – и так, пока смерть не заберет это будущее. Простая траектория. Ни забот, ни амбиций, ни мечтаний.

И от этого их легче убивать? Нет.

– Я не хочу этого делать, – сказал Нимандр.

– Да уж, – согласился Клещик. – Но что тогда с Чиком?

– Не знаю.

– Этот келик хуже чумы, потому что жертвы сами призывают его в свою жизнь и становятся безразличны к собственным страданиям. И тогда возникает вопрос: имеем мы право положить этому конец, уничтожить?

– Может быть, и нет, – согласился Нимандр.

– Но есть и еще кое-что: милосердие.

Нимандр быстро взглянул на кузена.

– Убьем их ради их же блага? Бездна побери, Кле…

– Не их, разумеется, нет. Я думал об Умирающем боге.

Ах… ну да. Нимандр теперь видел, как это может получиться – вполне даже заманчиво. Если получится добраться до Умирающего бога без того, чтобы убивать сотни последователей.

– Спасибо, Кле.

– За что?

– Мы проберемся мимо них.

– И пронесем Чика?

– Да.

– Это совсем не просто – даже, скорее, невозможно. Если этот город – храм, а сила Умирающего бога подпитывает жрецов, они почуют наше приближение, что бы мы ни придумали.

– Мы дети Тьмы, Клещик. Поглядим, значит ли еще это хоть что-нибудь.

Десра сняла руку со лба Чика.

– Я ошибалась. Ему становится хуже. – Она выпрямилась и взглянула на Аранату. – Что с ними?

Араната устало моргнула.

– Возвращаются, живые и здоровые.

С Аранатой что-то не так. Слишком спокойная, слишком… пустая. Десра всегда считала сестру вялой… о, мечом она владела с изящным совершенством и при необходимости могла быть таким же хладнокровным убийцей, как и остальные, – но была в Аранате какая-то глубокая отстраненность. Часто это накатывало на нее посреди катастрофы и хаоса, как будто кровавый мир лишает ее чувств.

И делает ненадежной – с точки зрения Десры. Она еще глядела на Аранату, когда та посмотрела в ответ и улыбнулась. Десра нахмурилась и повернулась к Ненанде.

– Нашел что-нибудь поесть в питейной? Или выпить?

Воин стоял у передней двери, придерживая ее, чтобы не закрылась. Услышав вопрос, он повернулся к Десре.

– Полно всего, как будто все только что ушли – а может, доставка была, как мы на дороге встретили.

– Значит, кто-то выращивает еду, – заметила Кэдевисс. – Или закупает в других городках.

– Из-за нас у них куча хлопот, – сказал Ненанда. – И мне это неприятно.

– Араната, Чик умирает, – сказала Десра.

– Да.

– Вернулись, – объявил Ненанда.

– Нимандр решит, что делать, – сказала Десра.

– Да, – ответила Араната.

Она сделала большой круг над городом, даже ее сверхъестественный взгляд с трудом пробивался через вечную тьму внизу. Куральд Галейн – самый чужой путь, даже в таком размазанном, ослабленном состоянии. Карга, пролетая прямо над сонной тушей Силаны, прокаркала ироничное приветствие. Разумеется, никакого ответа от алой драконицы не последовало, однако Великая Ворониха прекрасно понимала, что Силана ощущает ее присутствие над головой. И разумеется, представляет, как щелкают челюсти, как хрустят косточки и брызжет вкусный сок… Карга снова каркнула, на этот раз погромче, и теперь ответом стал взмах длинного змеиного хвоста.

Карга скользнула в восходящий поток воздуха над краем утеса, а потом пошла на снижение к балкону крепости с низкими ограждениями.

Он стоял там один, как она и привыкла видеть в последнее время. Сын Тьмы закрывался, как ониксовый цветок, когда колокола отбивали в полночь двенадцать ударов и оставалось только постепенно тающее эхо. Карга изогнула крылья, замедляя полет, но крепость все еще неслась навстречу. Захлопав крыльями, Карга села на каменную стену, вцепившись когтями в гранит.