давно умер. Его многочисленные сыновья (чье точное число неизвестно до сих пор), рассеялись, каждый со своим «народом-войском», по Юго-Восточной Европе. Некоторые из них, решив вести мирную жизнь, увели остатки своих гуннов на территорию позднейшей Добруджи. Другие истощили свои силы в кровавой борьбе с готами и гепидами за гуннское наследие. Однако многие возвратились к той жизни, которую вели до того, как собравший их в единый кулак, «Бич Божий» Аттила, указал им общую, высшую цель – борьбу за мировое господство. Гуннских воинов ценили за храбрость и боевое мастерство. И потому они с большой охотой шли служить, за хорошее жалованье, в наемные отряды «федератов» армии восточноримских императоров. Гуннские «федераты» на восточноримской службе были не просто конными лучниками, а «многофункциональными» боевыми единицами, удачно сочетавшими в себе стрелковую и ударную мощь. Согласно «Войне с персами» Прокопия Кесарийского, «ромейские» гунны шли в бой на врагов империи отнюдь не с голым торсом (как их иногда изображают), а одетые в панцирь, с поножами на ногах, с подвешенным за спиной щитом, которым могли закрывать лицо и шею, вооруженные луком и стрелами, копьем и мечом. «Они прекрасные наездники и могут без труда на полном скаку натягивать лук и пускать стрелы в обе стороны, как в бегущего от них, так и преследующего их неприятеля. Лук они поднимают до лба, а тетиву натягивают до правого уха, отчего стрела пускается с такой мощью, что всегда поражает того, в кого попадает, и ни щит, ни панцирь не может отвратить ее смертельного удара» (бедные вандалы! – В.А.).

Один из гуннских «федератов», по имени Мунд (или Мундон) дослужился в «ромейской» армии даже до чина стратилата (военного магистра), став наместником провинции Иллирик. И сумел во время одного из величайших кризисов, сотрясавших Восточный Рим – народного восстания «Ника» («Побеждай!» – этим боевым кличем подбадривали себя восставшие против базилевса Юстиниана граждане Константинополя) – спасти Юстиниану жизнь и престол.

Правда, с тех пор прошло уже больше года, но в сентябре 533 г. Мунд-Мундон (внук «Бича Божьего» Аттилы и его супруги, сестры царя гепидов Ардариха) был еще жив и полон сил. Читая описание Прокопием подвига одного-единственного гунна на «ромейской» службе, умудрившегося своим появлением на поле боя вселить робость в сердца двух тысяч (!) вандальских бойцов Гибамунда, невольно думаешь о «ромейском» магистре конницы Мунде, в чьих жилах, как и в жилах Одоакра, гуннская кровь слилась с германской, или об одном из сыновей Мунда, также служивших в «доблестных рядах» восточноримской «армии-освободительницы», «защитницы культуры и цивилизации от варваров-вандалов»:

«Среди массагетов (гуннов. – В.А.) был человек, отличавшийся исключительной храбростью и силой, но командовавший небольшим отрядом. От отцов и предков он получил почетное право первому нападать на врагов <…> Любому другому массагету было запрещено первому нападать в сражении или убивать, прежде чем кто-либо из этого дома (гуннского рода. – В.А.) начнет бой с неприятелями. Когда войска противников оказались недалеко друг от друга, этот человек, погнав коня, один остановился вблизи войска вандалов. Вандалы, то ли пораженные его отвагой, то ли подозревая коварную уловку со стороны врагов, не решались двинуться с места и поразить этого человека. Думаю, что они, никогда не испытав массагетов в бою, но зная понаслышке, что это племя очень воинственно, попросту устрашились опасности (не те стали вандалы, не те! – В.А.). Вернувшись к своим соплеменникам, этот воин («римский» гунн. – Примеч. авт.) сказал им, что Бог послал им этих иноплеменников как готовое праздничное угощение. И действительно, вандалы не выдержали их натиска (хотя значительно превосходили атаковавших их гуннов числом! – В.А.), расстроили свои ряды и, совершенно не думая о защите, все позорно погибли (Куда девалась доблесть и честь былых времен? – В.А.)» («Война с вандалами»).

Данная сцена, разыгравшаяся на солончаках современного Себхат эс Седжума – истинная жемчужина среди военно-исторических анекдотов. И потому представляется очень странным равнодушие, с которым отнеслись к ней большинство историков-вандалистов (возможно, просто не поверивших Прокопию на слово и посчитавших описанный им случай очередным подражанием Геродоту). Хотя с таким же успехом можно было усомниться в достоверности аналогичной, несомненно, многократно подтвержденной истории, разыгравшейся много позднее, в начале битвы при Фонтенуа, когда блестящий кавалер граф де Отрош сделал неприятелю великодушное предложение, воскликнув: «Стреляйте первыми, господа англичане!». Разница лишь в том, что в ответ британцы (которым, видимо, в тот день изменило чувство юмора) последовали приглашению, а вот вандалы – нет… Впрочем, результат обеих битв был одинаковым. Победила армия, обладавшая более крепкими нервами и большей уверенностью в собственных силах (13 сентября 533 г. – восточноримская, во главе с Флавием Велизарием, 11 мая 1745 г. – французская, во главе с маршалом Саксонским).

А между тем под Децимом, близ Тунетского озера, жребий того рокового сентябрьского дня еще не исполнился. Высланные из Карфагена навстречу «ромеям» вандальские воины, раненые или убитые, лежали на дороге в Карфаген. Эта часть столичного гарнизона перестала существовать в качестве военной силы, как и разгромленное гуннскими «федератами» стратега Велизария войско Гибамунда. Возможно, и не истребленное до последнего человека (как утверждает Прокопий), но, тем не менее, утратившее свою боеспособность. И вот тут следует сказать, пожалуй, самое важное. Велизарий был, с учетом огромного опыта, накопленного им в войнах с персами на восточном фронте, где он научился извлекать уроки из своих поражений (хотя, если верить Прокопию, потерпел поражение только однажды, вступив в бой против собственной воли, пойдя – единственный раз! – на поводу у своих подчиненных), вне всякого сомнения, противником, неодолимым для Астингов, со всем присущей им «вандальской яростью», «фурор вандаликус». Но его задача облегчалась и еще одним немаловажным обстоятельством. Похоже, к описываемому времени древнюю вандальскую доблесть и другие достоинства вандальского народа сохранили только царский род Астингов и их ближайшее знатное окружение. Как иначе объяснить успех, достигнутый армянином Иоанном с его немногочисленным передовым отрядом или горсткой гуннов в схватке с многократно превосходящими силами вандалов? Правда, лучшие вандальские войска во главе с Цазоном (Заноном), переправившись на Сардинию, всего за несколько недель разбили наголову не дождавшиеся «ромейского» подкрепления готские войска мятежника Годы (а ведь готы считались отменными воинами!) и возвратили остров под власть Гелимера. Такого успеха можно было добиться, лишь имея под своим командованием, отборных, опытных бойцов… Вся фишка была в том, что именно таких отборных, опытных бойцов не оказалось у вандалов в развернувшемся сражении за Карфаген…

«Ничего не зная о случившемся, мы шли к Дециму (пригороду Карфагена. – В.А.). Увидев весьма подходящее место для лагеря на расстоянии тридцати пяти стадиев от Децима, Велизарий возвел надежное укрепление и, поместив в него всю пехоту, созвал войско и сказал следующее: “Соратники, наступает