— Прости, — проговорила Ви, отступая. — Я виновата. Но другого выхода не было.

Она повернулась, и Кайлар увидел свой последний подарок Элене — его обет любви, ради которого он продал свое неотъемлемое право! — сверкающий в ухе Ви.

— Ты что наделала? — взревел он и почувствовал, как сережка усиливает ярость.

Когда гнев встряхнул Ви, Кайлар ощутил ее раскаяние и ужас, смущение и отчаяние, отвращение к себе и… черт, ее любовь? Любовь! Да как она посмела его любить?

Ви бежала без оглядки.

Кайлар ее не преследовал. Ибо не знал, что сделает, если поймает.

Ви вырвалась через парадную дверь тронного зала. Стражники проводили ее удивленными взглядами.

Развернувшись, они увидели Кайлара над телом короля-бога.

Потом все смешалось: свистки и сигналы тревога, атаки горцев и бормотание майстеров. Кайлар был только рад, что нашел забвение в битве. Она стерла мысли о будущем, в котором нет места Элене, захватила его целиком. Убивать одной рукой — тяжелый труд.

Лантано Гаруваши то и дело невольно трогал меч Небес, хотя, конечно же, держал его в ножнах. Если са'кьюрай обнажит меч, он уже не зачехлит его, пока тот не почувствует вкус крови. Вечерело, и его люди укрыли вход в пещеру, чтобы торжествующие сенарийцы не заметили бивачных костров. Переговорив со шпионом, который вернулся из сенарийского лагеря, Гаруваши встал на выступ скалы.

В пламени костров глаза его воинов блестели. Вот она, судьба! Перед ними открылись чудеса, которые отрицали их отцы и деды. Меч Небес вернулся!

Гаруваши начал без предисловий:

— Сенарийцы не выиграли битву. Победу им принесло то чудовище. Сегодня они пьют. Завтра будут ловить разрозненных халидорцев. Хотите знать, что мы будем делать, пока эти шуты прихлопывают мух?

Воины кивнули. Они владели мечом Небес и шли за Гаруваши. Теперь они непобедимы.

— Ночью мы снимем форму с мертвых халидорцев. На рассвете атакуем и нанесем сенарийцам ощутимые потери, чтобы их разъярить. Постоянно ускользая из-под носа сенарийцев, вытащим их армию к востоку. Через три дня сюда прибудут основные силы нашей армии. Еще спустя два дня они займут незащищенный город Сенарию. Эта страна будет нашей за месяц. Весной мы вернемся в Кьюру и дадим им нового короля. Что скажете?

Ликовали все воины — кроме одного. Фейр Коузат сидел молча. Его лицо было точно высечено из мрамора.

Одолев подъем на последний холм, Дориан увидел Халирас. За его спиной послышался цокот копыт. Он отступил в сторону и терпеливо ждал, захваченный видом. До города оставалось еще два дня пути, но между Дрожащими Горами и Скалой Рабов простирались широкие равнины. Город и замок вместе со скалой возвышались одиноким пиком в океане пастбищной земли. Когда-то здесь был его дом.

Верховой отряд на великолепных лошадях проехал мимо Дориана. Он преклонил колени и отвесил почтительный поклон. На обычный дозор не похоже. Как и на воинов регулярной армии, хотя доспехи утверждали обратное. Людей выдавали оружие и лошади. Шесть огромных горцев состояли в страже короля-бога. Мало того, судя по запаху, несмотря на короткие плащи, майстеры, их сопровождавшие, на самом деле были вюрдмайстерами. Они могли явиться только из Сенарии. Отряд вез с собой несколько сундуков. Видимо, несметные богатства.

Дориан поглядывал украдкой, когда заметил настоящее сокровище. Рядом с майстерами ехала женщина, закутанная в плотные одежды, с вуалью на лице. Что-то странно знакомое было в том, как она себя держала. А затем он увидел ее глаза.

Это была девушка, которую он предвидел. Его будущая жена. Дрожь пробежала по всему телу, и Дориан вспомнил обрывки старых пророчеств — что-то блокировало память о них во время прижигания дара.

Когда Дориан пришел в себя, то все еще стоял на коленях. Мышцы свело судорогой; солнце висело над самым горизонтом. Он был без сознания полдня. Отряд ушел вперед на мили, теряясь меж лугов.

«Где ты, Солон? Ты нужен мне здесь».

Впрочем, Дориан знал ответ. Если Солон выжил в Ревущих Ветрах, он, скорей всего, уже плывет домой в Сет, чтобы встретить потерянную любовь. Та женщина, императрица Кайде Вариямо, будет в ярости. Солон из-за пророчеств Дориана в трудный для империи час покинул родину. Дориан мог лишь надеяться, что путь Солона не так одинок, как его собственный.

Ибо даже без пророчества Дориан знал: какую дорогу ни выбирай, он пойдет по ней один, во тьме, мучительно страдая.

Объятый страхом, Дориан встал, дрожа как в лихорадке. Взглянул на дорогу перед ним, обернулся назад. Путь в Халирас, к своей будущей жене — Дженин, так ее звали! — или обратно, к друзьям. Любовь и смерть — или жизнь и одиночество. Бог, видно, так же далек, как и лето во Фризе.

С каменным лицом и прямой спиной Дориан продолжил долгий путь в Халирас.

Горран неусыпно следил за Эленой напряженным и мрачным взглядом. В первый день проблем не возникло, потому что ей не хотелось справлять нужду. На второй день — пришлось. Элена пошла за ним в лес, недалеко, и уединилась за кустом. Горран выждал, когда она сядет на корточки и поднимет юбки, и шагнул к ней. Просто чтобы вогнать в краску. Конечно, при нем она не смогла оправиться.

В тот вечер, как и в каждый другой, и по утрам халидорцы молились:

— Хали вас, Хативос рас ен ме, Хали мевирту раит, реку виртум дефите.

Горран, бросив Элену на землю, сел на нее верхом и в ходе молитвы вдавил пальцы в болевые точки за ушами девушки. Вскрикнув, она почувствовала, как от теплой мочи намокает платье. Не утерпела.

Молитва закончилась. Горран встал, влепил Элене затрещину и процедил:

— Ты воняешь, грязная сука.

Ей не дали помыться, когда они пересекали небольшой горный поток. В тот вечер, когда Горран отвел ее в сторону, Элена задрала юбки и справила нужду у него на глазах. Наблюдая, он не испытывал особого восторга, пока девушка не покраснела и не отвернулась.

— Завтра, — пригрозил он, — я заставлю тебя ходить с дерьмом на лице. Своим или чужим. На выбор.

— Почему ты так делаешь? — спросила Элена. — Разве в тебе нет ничего порядочного?

Однако утром их разбудили ни свет ни заря. Они тут же отправились в путь. Пленники, связанные вместе, выстроились цепочкой за халидорцами. Элена замыкала цепочку из шести пленников, и перед ней шел Герральд, мальчишка. Она не сразу поняла, что так встревожило халидорцев, которые били пленников, едва те открывали рот.

Этим утром халидорских солдат оказалось только пятеро вместо семи.

В ту ночь Горран, видимо, забыл об угрозе. Отведя Элену в сторону, когда ей вновь приспичило, он держал весь лагерь в поле зрения. Элена присела среди лиственниц, с началом осени ронявших золотистые иглы, и сделала вид, что ее не беспокоит присутствие Горрана.