Другой армии у него не было, и теперь мировая история могла развиваться так, как было выгодно Риму.

Во время отступления легкоконные нумидийцы Массанассы попытались захватить Ганнибала, но потерпели неудачу, и под прикрытием горстки телохранителей ему удалось скрыться с поле боя в направлении Гадрумета.

…Между прочим, не исключено, что одной из причин поражения Ганнибала под Замой стал провал его… ставки на генеральное сражение. Как известно, выигранная им с блеском битва под Каннами стала высшим достижением всего военного искусства античности, но ее оказалось недостаточно ни для достижения решительного преимущества над римлянами, позволявшего штурмовать их столицу, ни для распада римско-италийского союза. Феноменальная по исполнительскому мастерству каннская победа стала роковой для Ганнибала, поскольку она окончательно показала римским полководцам, что гения можно победить терпением, выдержкой и стойкостью, воюя с ним в манере а-ля Квинт Фабий Кунктатор. А когда ему противостояли такие полководцы, как Марк Клавдий Марцелл или Гай Клавдий Нерон, чей уровень мастерства был выше среднего, то у Ганнибала возникали непреодолимые проблемы стратегического характера: везде и всюду он чисто физически успеть не мог. Затем в Риме подрос и «расправил крылья» свой гений – Публий Корнелий Сципион-Младший (Африканский), поставивший крест на полководческой карьере Ганнибала. При этом гений Ганнибала в его последней битве не потускнел. Наоборот, Ганнибал управлял своими войсками с редким мастерством! И это при том, что на этот раз у него под рукой уже была совсем не та по составу и по качеству армия, с которой он много лет назад вторгся в Италию и опрокидывал римские легионы раз за разом. Он попытался было взломать римский строй с помощью слонов, но… не вышло: одновременный рев римских труб перепугал его «бронетехнику» и она либо потоптала своих, либо кинулась драпать в «коридоры». Он поставил галло-лигуро-иберийских наемников впереди, выстроив позади них карфагенян, чтобы утомить римлян перед решающей схваткой. Это ему удалось, но только отчасти. Он заставил карфагенян, зажатых спереди и сзади, держаться стойко и драться, так как бьется даже трусливый, который понимает, что отступать ему некуда. Но и они не смогли выдержать неотразимого натиска вымуштрованных римских манипул гастатов и принципов. Свои самые стойкие и сильные войска – свою «Старую гвардию» – он все время держал позади, на приличном расстоянии от происходящего. Им приходилось наблюдать издалека за ходом битвы, чтобы со свежими силами и бодрыми духом постараться повлиять на ее исход в нужный момент. И они сделали все от них зависящее, но вернулась вражеская кавалерия (которую не смогла увести с поля боя карфагенская конница?), и все свершилось так, как завершилось. Дело в том, что в финальной схватке этой изматывающей войны карфагенянин Ганнибал – этот признанный мастер войны (многие историки считали и считают его величайшим тактиком в истории!), наконец-то встретил достойного соперника – римлянина Публия Корнелия Сципиона, обладавшего уникальным военным дарованием: талантом как тактика, так и стратега. При Заме-Нараггаре оба великих полководца сделали все, что умели и могли. Но именно Сципион выманил противника на то поле боя, где ему было удобнее развернуть все свои силы (в первую очередь свою превосходную кавалерию), и тем самым компенсировать численную слабость пехоты. Но именно Сципион показал редчайшее умение нейтрализовывать каждый замысел Ганнибала, а затем обратил против Одноглазого Пунийца его прежнюю козырную карту – кавалерию, превосходство в которой на этот раз было на стороне римлян. Любопытно, но получается, что «ученик» (а пытливый Сципион, безусловно, многому научился у своего матерого противника) превзошел своего «учителя» (Ганнибала), одержав над ним верх. Интересно и другое: в истории очень мало битв, где на поле боя сходились бы два таких выдающихся полководца и один из них наголову разбивал бы другого. Любопытно, но разгром римлян при Каннах принято считать классикой полководческого искусства, и во всех школьных учебниках по истории он занимал, занимает и будет занимать достойное место – вплоть до наглядной схемы этого идеального сражения, признанного образцом тактического мастерства на все времена. А вот разгром карфагенян при Заме, в силу ряда причин (якобы не те масштабы, не те тактические уроки, не те последствия для римлян в случае их поражения и т. п.) так и не стал ею, хотя, несомненно, имеет полное на это право. Тем более что для Публия Корнелия Сципиона эта победа стала вершиной его ратного мастерства и поставила точку в 16-летней изнуряющей войне с Ганнибалом. Ведь в случае поражения Сципиона римской армии грозила участь десантных войск Регула. Тогда как Карфаген устоял бы и смог бы добиться весьма приемлемых для себя условий мира. Слава непобедимого Ганнибала стала бы вообще недосягаемой, и одна она удерживала бы римских полководцев от вторжения в Африку. Представляется, что Публий Корнелий Сципион незаслуженно остался «в тени» своего великого современника, чье легендарное имя знает каждый школьник, а его – лишь те, для кого штудирование военной истории – не просто хобби, а порой и… стиль жизни. И последнее, как и другой гениальный полководец Наполеон в битве при Ватерлоо, Ганнибал завершил свою феноменальную военную карьеру… тяжелейшим поражением – разгромом и бегством, но это не помешало ему внести бесценный вклад в историю военного искусства…

…Спустя без малого тридцать пять лет Ганнибал снова оказался в родном городе Карфагене. Покидал он его девятилетним отроком, а возвратился прославленным полководцем. Много воды утекло с тех пор, многое изменилось: сам Ганнибал изрядно поседел, его тело украшали многочисленные шрамы от ран, полученных им в многочисленных сражениях и стычках с римлянами. Уже 15 лет смотрел он на мир одним-единственным глазом. Правый глаз он, как известно, потерял во время знаменитого марш-броска через римскую провинцию Этрурию, который помог ему опередить противника и выиграть знаменитую битву при Тразименском озере.

По дороге в Карфаген воспоминания нахлынули на 45-летнего Ганнибала. Он отрешенно глядел куда-то в одну точку и думал о себе, о прожитом. Всю жизнь он был человеком войны, но вот она закончилась.

Но не закончилась жизнь…

Как жить дальше…

Выступая с отчетом после Замы, Ганнибал не пытался приукрасить суровую действительность: он открыто признал, что проиграл не просто сражение, а войну и теперь для Карфагена есть одно спасение – принять мирный договор на римских условиях. Посланные к победителю известные своими проримскими настроениями ловкие дипломаты Гасдрубал по прозвищу Гэд (Козленок) и ярый враг Баркидов Ганнон Великий начали с ним дипломатический торг.

И хотя уже не было в живых Квинта Фабия Максима Кунктатора – он не дожил до дня «великого и неколебимого благополучия своего отечества» и умер в полной уверенности, что государство, ведомое этим удачливым «юнцом» Корнелием, стремительно летит навстречу гибели, но и без него в сенате имелось немало желающих навеки раздавить Карфаген и избавить Рим от постоянного страха.