Он приподнял бровь, слушая историю, которую я для себя придумала во время полета на самолете.

Я скрестила руки на груди.

– Я имею в виду, зачем вообще носить маски? Грэйсоны, Мори и Торренсы заплатят за любого эксперта, который тебе понадобится, чтобы подтвердить эту историю, и уверена, что они будут очень благодарны за твою готовность продемонстрировать поддержку их семей.

Он ополоснул руки, улыбка играла на его губах.

– А Гриффин Эшби? – он явно давил на меня. – Я должен игнорировать его желание добиться справедливости по отношению к дочери?

– Ей шестнадцать, – тихо прорычала я. – Не двенадцать. Этот закон смехотворен. Дэймон не принуждал ее.

Никто и не думал, что он это сделал. Это было очевидно.

Конечно, иногда он был немного безумцем и действительно хорошо умел применять силу. Может, он этим воспользовался своим преимуществом. Она была слепой, так что…

Брат определенно не был тем, кто заботился о чести молодых девушек.

– Эти обвинения бессмысленны. – Я медленно подошла ближе. – Все, чего ты добьешься, – это обретешь в их лице врагов.

Взяв несколько бумажных полотенец, он вытер руки и спокойно продолжал слушать. Почему он был таким спокойным?

Даже если он так уверен в себе, Мартин не любил, когда я ему перечила. Что происходит?

– Сегодня город превратился в руины, – размышлял он, глядя на меня с блеском в глазах. – Ты видела улицы? Их герои мертвы. Это прекрасно. – Он снова засмеялся, выбросив полотенца в мусорное ведро. – Я посадил каждого из этих говнюков в камеру. За исключением Криста. Мое терпение окупилось. Мне просто нужно быть немного терпеливее.

Что, черт возьми, это значило? Знал ли он, кто разместил видео? Был ли он в этом замешан?

– Я собираюсь рассказать всем правду, – сказала я. – Я расскажу им все, что ты со мной сделал. Уилл Грэйсон и Кай Мори станут героями.

Он подошел ближе, я отступила на шаг, собираясь с силами, но затем он сказал:

– Пойдем со мной, Эмери. Я хочу показать тебе кое-что.

Он прошел мимо меня, вышел из мужской комнаты, я не могла даже вдохнуть. Страх клубком свернулся в животе.

Он слишком спокойный. Он никогда не был таким спокойным.

Я развернулась, последовала за ним через дверь и пошла дальше по коридору.

Он даже глазом не моргнул. Неужели он собирался обвинить внука сенатора в том, что тот заслуженно избил его?

Открыв дверь слева, он вошел в темную комнату, и я остановилась, заглянув внутрь. По ту сторону стеклянной перегородки за со столом я увидела кулаки, сцепленные наручниками.

Уилл сидел привязанный к столу, в одиночестве, Кая и Дэймона нигде не было.

Я бросилась к стеклу, прижимая к нему кончики пальцев.

Он выглядел ужасно.

Но запах бергамота и голубого кипариса накрыли меня, будто он был рядом со мной.

Моя грудь затряслась, когда я посмотрела на мешки под его глазами и на сжатые губы.

– Я скажу всем, что ты в него влюблена, – сказал Мартин. – Ты на что угодно пойдешь, чтобы защитить его. Уверен, что смогу найти свидетелей, чтобы подтвердить ситуации, когда вы были друг с другом. «Бухта». Школьный автобус, не так ли?

Я уставилась на Уилла. Я знала, что кто-то, должно быть, видел, как мы той ночью бежали по парковке.

– У тебя есть доказательства твоих обвинений? – спросил Мартин. – Свидетели? Фотографии?

Я сжала кулаки, когда Мартин подошел ко мне, и посмотрела на него.

– Он сжег твою беседку, Эм. – Его тон был ровным. Он подготовился к этому разговору. – Последние два года он трахал все, одетое в юбку, нюхал все, что можно было запихнуть в нос, и пил все, что обещало ему сладкое забвение, – сказал он.

Я стиснула зубы, не сводя глаз с Уилла. Подними глаза. Просто дай мне увидеть твои глаза.

– И ты все еще хочешь быть его шлюхой, ты грязная потас…

Я зарычала.

– Их адвокаты вытащат их, – сказала я, прерывая его. – Весь город на их стороне, а если кто-то на другой, то на стороне их отцов. Никто не захочет, чтобы они оказались в тюрьме.

Он усмехнулся, а затем вздохнул.

– Это самые близкие люди, которым они не могут больше доверять.

– Что ты имеешь в виду?

Но он продолжал смотреть сквозь стекло.

Что он знает?

– Кто загрузил видео? – спросила я.

Он улыбнулся самому себе.

Что-то здесь не так. Не похоже на оплошность, когда телефон случайно попал в чьи-то руки.

Я снова посмотрела на Уилла. Он откинулся на спинку стула, уставившись на стол, его взгляд был совершенно пустой.

Он сжег мою беседку.

Он меня ненавидел. Он не хотел видеть меня в этом городе.

В глазах предательски защипало, но, прежде чем я успела заметить, Мартин сунул мне в руки конверт.

Я взяла его.

– Что это?

Открыла его и вытащила документ.

– Не могу больше с этим справляться, – сказал он. – Теперь она твоя. Ты хочешь быть свободной, теперь ты свободна. Возьми ее.

Что? Просмотрела на документы – мне передали доверенность на опеку бабушки, и оставалось только подписать бумагу.

Это было единственное, чем он мог меня удержать. Зачем он это делает?

– Тогда отдай мне мои деньги, – сказала я.

Без них я бы не смогла о ней заботиться.

Но он только ухмыльнулся.

– Не понимаю, о чем ты говоришь.

Покачала головой. Содержание в доме престарелых стоило более семи тысяч в месяц. Даже если брошу учебу в колледже и буду работать на трех работах, никогда не смогла бы столько платить и содержать себя.

И у меня не было денег, чтобы подать на него в суд. Бог знает, где он мог хранить то, что еще не использовал.

Подойдя к столу, он взял еще один конверт, на этот раз белый. Он вскрыл его, вытащил все, что было внутри, и бросил на стол. Фотографии рассыпались веером, и я мгновенно узнала снимки с полароида.

– Нашел твой тайник за журнальным столиком с книгами.

Он поднял глаза, встретившись с моими, я стояла в стороне, сжимая документы в руке, хотя хотела сжать его шею.

Он поднял мою фотографию с синяками на ребрах, мне было пятнадцать лет, когда он избил меня.

– Знаешь, мне от этого немного плохо, – сказал он. – Глядя на все это, создается впечатление, что ты действительно прошла через ад.

Я думала, чтобы сделать снимки на свой телефон. Загрузив фотографии в облако, я могла бы больше не беспокоиться об их сохранности и легко пересылать.