— Вы все еще надеетесь уложиться в первоначальную смету строительства универмага, господин председатель? — спрашивала она вновь и вновь в течение следующих двух лет.

— Я не так уж уверен, что это была хорошая идея с твоей стороны — пригласить Дафни в качестве директора, — проворчал Чарли после одного из особенно жарких заседаний, во время которого маркиза вынула из него душу.

— Я не виновата, — ответила Бекки. — Меня бы вполне устроил Перси, но тогда я была бы снобом.

Строителям потребовалось почти два года, чтобы возвести башни Трумпера с соединяющими их этажами служебных помещений над пустырем миссис Трентам. Расчеты Чарли на то, что остальные магазины будут работать так же, как прежде, не оправдались, хотя все удивились, когда узнали, что в переходный период ежегодные доходы компании снизились всего на девятнадцать процентов.

Чарли держал под своим контролем абсолютно все: от размещения ста восемнадцати торговых отделов до выбора цвета двадцати семи акров ковров, от скорости двенадцати лифтов до мощности ста тысяч ламп электрического освещения, от убранства девяноста шести витрин до форменной одежды семисот служащих, каждый из которых имел на отвороте эмблему в виде серебряного лотка.

Когда Чарли стало ясно, сколько потребуется площади под складские помещения, не говоря уже о подземном гараже, необходимом в условиях, когда многие покупатели приезжают на своих автомобилях, расходы на строительство значительно превысили смету. Однако подрядчикам удалось завершить строительство к 1 сентября 1949 года, главным образом потому, что Чарли появлялся на площадке в четыре тридцать утра и зачастую не покидал ее до полуночи.

18 октября 1949 года маркиза Уилтширская в сопровождении своего супруга провела официальную церемонию открытия универмага.

Тысячи людей подняли свои бокалы, когда Дафни объявила об открытии здания. После чего собравшиеся гости немало постарались за праздничным столом, чтобы сократить доход от первого года работы компании. Но Чарли отнюдь не огорчался этому, он радостно переходил с этажа на этаж, проверяя, чтобы все было в порядке, следя за тем, чтобы основные поставщики получали максимум внимания.

Друзья, родственники, акционеры, покупатели и продавцы, журналисты, званые и незваные гости праздновали на каждом этаже. К часу ночи Бекки настолько устала, что решила поискать мужа, надеясь, что он согласится пойти домой. В отделе кухонных принадлежностей она обнаружила своего сына, внимательно разглядывавшего холодильник, который был слишком велик для его комнаты в Тринити. Дэниел заверил ее, что видел, как с полчаса назад Чарли вышел из здания.

— Вышел из здания? — недоверчиво сказала Бекки. — Уж не отправился ли он домой без меня? — Она спустилась на лифте на первый этаж и быстро направилась к главному выходу. Приветствуя ее, швейцар открыл массивные двойные двери, которые выводили на Челси-террас.

— Вы случайно не видели сэра Чарлза? — спросила его Бекки.

— Видел, миледи. — Кивком головы он указал на противоположную сторону улицы.

Бекки посмотрела через улицу и увидела Чарли, сидящего на своей старой скамейке рядом со стариком. Они оживленно беседовали, глядя на высившееся перед ними здание универмага Трумперов. Старик показывал на что-то, а Чарли смеялся. Бекки быстро пересекла дорогу, но полковник вскочил по стойке «смирно» задолго до того, как она подошла к ним.

— Как я рад видеть вас, дорогая, — произнес он, наклоняясь, чтобы поцеловать ее в щеку. — Жаль только, что Элизабет не дожила до этого дня.

— Насколько я понимаю, нас шантажируют, — сказал Чарли. — Поэтому нам пора поставить этот вопрос на голосование.

Бекки обвела взглядом сидевших за столом членов правления и задумалась над возможным исходом голосования. После того как три месяца назад универмаг Трумперов открыл свои двери для покупателей, среди членов правления впервые возникли разногласия по принципиальному вопросу.

Чарли сидел во главе стола, страшно раздосадованный тем, что его предложение не проходит. Справа от него находилась секретарь компании Джессика Аллен. Джессика не имела права голоса и присутствовала для ведения протокола. Артур Селвин, работавший с Чарли в министерстве продовольствия во время войны, недавно оставил свою службу, чтобы занять место Тома Арнольда, ушедшего в отставку с поста управляющего директора. Селвин был незаменимым работником, проницательным и пунктуальным, стремившимся, в отличие от председателя, избегать конфликтов там, где это возможно. Тим Ньюман, молодой банкир компании, был общительным и обаятельным человеком, почти всегда поддерживавшим Чарли, но и не чуравшимся высказывать противоположные точки зрения, когда считал, что финансам компании может быть нанесен урон. Пол Меррик, финансовый директор, не был ни общительным, ни обаятельным и всегда давал понять, что прежде всего хранит верность банку Чайлда и печется о его инвестициях. Что касается Дафни, то она редко голосовала так, как этого ожидали другие, и уж конечно не была марионеткой в руках Чарли или кого бы то ни было. Баверсток, тихий пожилой адвокат, представлявший фирму «Хамброс», владевшую десятью процентами акционерного капитала компании, говорил редко, но если делал это, то все затихали, включая Дафни.

Нед Деннинг и Боб Макинз, прослужившие у Чарли почти по тридцать лет, редко шли против воли своего председателя, в то время как Симон Маттью часто отличался независимостью суждений, что только поднимало его авторитет в глазах Бекки.

— Нам меньше всего нужна забастовка в данный момент, — произнес Меррик. — Как раз тогда, когда, похоже, мы выплываем на поверхность.

— Но требования профсоюза просто возмутительны, — сказал Тим Ньюман. — Надбавка в десять шиллингов к зарплате, сорокачетырехчасовая рабочая неделя и оплата сверхурочных по повышенным тарифам — я повторяю: это возмутительно.

— Большинство владельцев крупных магазинов уже пошли на эти условия, — вмешался Меррик, заглядывая в статью из «Файненшл таймс», лежавшей перед ним на столе.

— Это равносильно капитуляции, — возразил Ньюман. — Я должен предупредить правление, что это увеличит наши расходы на заработную плату в этом году примерно на двадцать тысяч фунтов — и это без учета доплат за сверхурочные. Так что пострадавшей окажется только одна группа людей — наши акционеры.

— А сколько получает простой продавец в наше время? — тихо спросил Баверсток.

— Двести шестьдесят фунтов в год, — ответил Артур Селвин, никуда не заглядывая. — С прибавками за пятнадцатилетний стаж работы в компании эта сумма может достигать четырехсот десяти фунтов в год.

— Мы имеем бесчисленное количество случаев, когда эти цифры превышаются, — резко заметил Чарли. — Настала пора решать, будем ли мы твердо стоять на своем или спасуем перед профсоюзом с его требованиями.

— Скорее всего, мы все сгущаем краски, господин председатель, — вмешалась молчавшая до этого Дафни. — Не все может оказаться таким уж черным или белым, как вы себе представляете.