— Так плохо бывает всем женщинам… Каждую луну…

— Ага… Вот у меня…

— Полотно! Полотно давай…

Воззвав мыслями к детям Кабиоховым и хранящему эти земли Создателю, Мэллит сосредоточилась на тех, кто ждал помощи. Их было много — совсем еще мальчик с простреленным плечом, чем-то похожий на достославного Канниоля полный старик, драгун, чье имя было Бертольд и чья кровь никак не желала останавливаться…

Руки Мэллит были заняты делом, разум — борьбой с цепким, неотвязным ужасом, и гоганни не сразу заметила, что стихла пальба. Об этом сказала роскошная, взглянув на солнце; она решила, что людей пора кормить, и лучше сделать это, пока тихо. Под котлами с недоваренным супом вновь развели огонь, и чрезмерная Берта принялась нарезать огромными ломтями серый марагский хлеб. Рядом в корзинках вяли отобранные роскошной травы, их тоже нужно было нарезать, гоганни завертела головой в поисках ножа и увидела одного из людей первородного Валентина. Не Герхарда, того, что караулил внизу.

— Сударыня, — он быстро подошел, — может, помочь нужно?

— Я ищу нож, — начала Мэллит, но воин поднял корзину с луком и шепнул:

— Лучше вам знать… Убит генерал Вейзель. Давно, еще в первую атаку.

— Но пушки… — вцепилась в тень надежды Мэллит. — Они стреляют…

— Батарея цела, сударыня… Сюда идет баронесса Вейзель. Нареченная Юлианой озабоченно хмурила брови, она ещё ничего не знала, она думала о других, и язык Мэллит прилип к гортани.

— Сейчас не до трав, все равно никто не распробует. Дриксы отдышатся и опять полезут. Нужно успеть покормить, кого можем.

— Кормить… Да, кормить…

— Девочка моя, — теплые руки сжали лицо Мэллит, — нам с тобой нельзя плакать, на нас люди смотрят.

— Ничтожная резала лук… Я резала лук, это от него… Я резала лук и бросала его в котел. — Ведь это еще может оказаться неправдой? Ведь может все оказаться не так… «Лиловый» ошибся, луна милостива, она вернула Закелли Балиоля, она не заберет у нареченной Юлианой ее Курта…

— На платок и подвинься. Я тебе помогу, а чтоб не плакать от лука, нужно окунать нож в холодную воду, я думала, ты знаешь. Бедный Курт, он сегодня остался без обеда…

— Снова… Они снова пошли…

Крики, суета, уже знакомый звук пушечного выстрела, за ним другой, гордая улыбка на лице роскошной. «Батарея цела, сударыня»… Цела и стреляет…

3

Дриксы уходили. Гадам повезло, невероятно, несправедливо повезло — широкая и до безобразия длинная промоина, как назло, рассекла склон холма прямо на пути драгун. Хорошо хоть заметили вовремя, а то б повалились вниз, ломая лошадям ноги и шеи.

— В обход! Не отставай!

Поворот, лошадиный визг, рвущаяся наружу человеческая ярость. Промоина не желает кончаться, добыча улепетывает, но все еще недалеко, а значит, какой-то шанс остается.

— Не уйдешь… Не уйдешь, сволочь!

Орать глупо, только иначе не выходит, ублюдка на высоком сером коне нужно схватить за горло, вот нужно, и всё тут! А марагонская овражина на стороне врагов… Талигойцы и дриксы несутся вдоль клятой промоины едва ли не ноздря в ноздрю, точно на чудовищных скачках, гадина, сколько же она еще будет тянуться?!

Конь Чарльза дышит все чаще и громче, он уже не столь охотно отвечает на посыл, у драгун лошади не лучше и не свежее. Правда, и у дриксов не мориски, а достается им не меньше.

— Ну давай, голубчик, давай…

Взмыленные лошади вытягивают шеи, мчатся сумасшедшими прыжками. По прямой до дриксов меньше сотни шагов, только этот локоть, при всей его близости, не укусишь. Подлый овраг становится уже и глубже, будто дразнится, еще немного, и всадник на кровном зильбере уйдет!..

— Наддайте!.. Не жалеть коней… Выйдем вперед… стреляем! Йоганн, молодчага, понял отрывочные выкрики нового командира. И не только он. Драгуны в самом деле наддали, больше не щадя коней, загоняя их ради временного выигрыша, ради полусотни шагов. И выиграли! Уже осаживая пошатнувшегося жеребца и не отводя взгляда от цели, Чарльз услышал, как за спиной кто-то промчался.

— Куда!.. Овраг же!.. Зар-раза!

Это вовсе не драгуны летят мимо бешеным карьером. Серый мориск творит чудеса, словно бы распластавшись, он вытянулся в струну, припадая к земле, полумориски «лиловых», и те отстают на несколько корпусов, бег переходит во взлет… Есть! Перескочил… Еще трое заходят на прыжок, остальные не рискнули, и не Давенпорту их судить. А ведь теперь Валентин в самом деле достанет дрикса, вот только «спрутов» четверо против дюжины. Ничего, сейчас подправим.

Спешившиеся драгуны уже поснимали с седел мушкеты и щелкали курками. Успели! Несколько ударов сердца — и генеральская кавалькада прямо напротив стрелков.

— Ниже берите, по лошадям!

Треск выстрелов, большая часть, как всегда, мимо, но кто-то да попадет. И попали… Под градом пуль валятся конные фигурки, подстреленные лошади перекатываются по земле, беспомощно бьются, одни встают, другие не могут, но пятеро проскакивают сквозь обстрел невредимыми. Тот, кого нужно прикончить, уцелел…

— В седло, в погоню!

Конский топот за спиной, это отставшие от своего полковника «лиловые». Что ж, вместе так вместе… Промоина стала еще уже, теперь ее возьмет любой конь, только по ту сторону все вот-вот закончится. «Гуси» и «спруты» почти рядом, они сходятся чуть ли не под прямым углом. Теперь все, теперь только смотреть.

Дриксы-охранники принимают влево и бросаются на преследователей, с обеих сторон бьют пистолеты. Вылетает из седла один из «лиловых», валится лошадь под другим, но у генерала, теперь уже точно видны перевязь и белый султан, больше нет охраны. Зильбер старается изо всех сил, только мориск есть мориск. Два длинных, стелющихся прыжка, и один серый врезается в бок другого, опрокидывая того вместе с всадником. Полный боли лошадиный крик, бьется в траве конь, ворочается под ним придавленный человек.

Он еще жив, Чарльз это даже не видит — чувствует, знает, как и то, что упавшего нужно добить. Руки сами посылают жеребца в прыжок… Поздно — благородный герцог Придд с обнаженной шпагой в руке наклоняется, всматриваясь в лежащего генерала, а затем вскидывает клинок и с силой опускает вниз, едва ли не до половины всаживая в грудь загнанной наконец твари. Слава Создателю, кончено.

Гул копыт накатывает не только сзади, но и сбоку. Чарльз поднимает голову — рысью, на глазах уплотняя строй, приближаются всадники, те, что столь внезапно выскочили из леса. Солнце освещает такие знакомые светлые мундиры и посеребренные, украшенные лебедями каски.

4

— Гу-у-у-уси! — От отчаянного вопля у Мэллит заломило в висках. — Гу-укхш…

— Сиди, — велел нареченный Бертольдом. — Здесь сиди… Бежать некуда.

Это Мэллит понимала, но она и не хотела бежать. Она бы не бежала, даже если б могла.