Люси приехала ранее даже самой тетки Глег. Она хотела поговорить с Магги наедине о всех чудных новостях. «Кажется, не правда ли» говорила она с милой, полусерьезной улыбкой, «все, даже несчастья других (бедные люди!) способствовало к тому, чтоб сделать счастливыми тетю Теливер, кузена Тома и гордую кузинку Магги, если б она только не упрямилась. В тот самый день, подумайте, в тот самый день, когда Том воротился из Ньюкестля, бедный молодой Джетсом, управлявший мельницей, упал пьяный с лошади и лежал при смерти в Сент-Оггсе. Уоким, вследствие этого объявил свое желание, чтоб новые покупщики тотчас вошли во владение! Конечно, это было ужасное несчастье для бедного молодого человека, но казалось, что если несчастье это было неминуемо, то нельзя было выбрать лучше минуты, ибо оно поспешило дать должную награду, которую кузен Том должен был получить за свое примерное поведение. Папа ведь был о нем такого высокого мнение. Тетя Теливер Конечно должна переехать на мельницу и жить вместе с Томом. Это была потеря для Люси в хозяйственном отношении, но весело было подумать, что бедная тетя опять будет жить в своем старом домике и мало-помалу окружит себя прежним комфортом.

В этом отношении Люси питала очень хитрые замыслы. И потому, когда они с Магги сошли сверху, в хорошенькую, чистенькую гостиную, где самый солнечный свет казался как будто яснее, она начала действовать, как самый искусный тактик, именно атакуя слабейшую сторону неприятеля.

– Тетя Пулет, – сказала она, садясь, на диван и расправляя ленты ее чепчика: – подумайте-ка, что вы дадите Тому на обзаведение. Вы ведь, так щедры и всегда даете такие славные вещи. Притом, если вы покажете пример, то, вероятно, тетя Глег от вас не отстанет.

– Ну этого она не может, – сказала мистрис Пулет с необыкновенным жаром: – у ней нет такого столового белья, как у меня; у ней даже и вкусу на это не хватит, если б и много денег заплатила. Все ее скатерти и салфетки с большими клетками и изображениями оленей и лисиц, а об звездочках или точках и помину нет. Но все же ведь грустно раздавать свои вещи прежде смерти. Я никогда не думала этого сделать, Бесси, продолжала она, качая головой и смотря на сестру Теливер: – особенно в то время, когда мы выбирали рисунки, и первый раз пряли лен; а ваше-то все Бог знает куда ушло.

– Я не виновата, у меня не было выбора, сестра, – сказала бедная мистрис Теливер, привыкшая считать себя как бы виновной. – Конечно, я этого не желала. Сколько ночей я не сплю и думаю все о моем белье, первом по метке во всей окрестности.

– Не хотите ли пипермента, мистрис Теливер? – сказал дядя Пулет, чувствуя, что он предлагает дешевое и здоровое средство, которого он сам постоянно придерживался.

– Но у вас, тетя Пулет, столько различного белья, – сказала Люси. – Положим, что у вас были бы дочери: ведь вы тогда должны были бы дать им белье, выдавая их замуж.

– Я не говорю, что я этого не сделаю, – сказала мистрис Пулет: – Тому теперь так повезло, и Конечно друзья должны на него обратить внимание и помочь ему. Вот скатерти, которые я у вас купила на аукционе, Бесси, право я их купила только из доброты душевной, а то они до сих пор лежат не употребленные в комоде; но Магги я более не намерена давать индийской кисеи и других вещей, если она идет в услужение, вместо того, чтоб остаться у меня, помогать и шить мне. Конечно она у меня жила бы только в том случае, если б Том в ней не нуждался.

«Идти в услужение» – вот какое было понятие Додсонов о положении учителей и гувернанток! Потому неудивительно, что намерение Магги возвратиться к этим занятиям, когда обстоятельства ей обещали более почетные и выгодные, сильно не нравилось всем родственникам, исключая Люси. Прежняя Магги с неразвившимися детскими формами, с волосами, висевшими распущенными прядями по спине и вообще не обещавшая многого, была, Конечно, незавидная племянница; но теперь она была в состоянии быть вместе и украшением и действительной подмогой.

Этот разговор опять возобновился за чаем при дяде и тетке Глег.

– Ге-ге! – сказал мистер Глег, добродушно трепля Магги по плечам. – Это все глупости! Вы, Магги, лучше и не говорите, что хотите взять место. Ведь на базаре-то верно вы победили много сердец: неужели в этой по крайней мере полудюжине поклонников не найдется одного хоть подходящего? Ну-ка признайтесь?

– Мистер Глег, – сказала жена его, с тою изысканною учтивостью, которою она в торжественные случаи прикрывала строгость своих слов: – извините меня, но вы ведете себя не так, как подобает в ваши лета. Племянница наша не должна была бы решаться ехать, не посоветовавшись с своими тетками и другими родственниками, которые всегда были к ней так добры. Вот что должно было удержать ее – уважение к родственникам, а не поклонники, если так выразиться, хотя ничего подобного никогда не было, слыхано в нашем семействе.

– Как же они нас-то называли, когда мы к ним ездили, сосед Пулет? Тогда они нас считали довольно приятными, – сказал мистер Глег, с улыбкою. Мистер Пулет при этом намеке о приятности, молча прибавил сахару в свой чай.

– Мистер Глег, – сказала жена его: – если вы хотите говорить неделикатно, то лучше предупредите меня.

– Ах, Джен! ваш муж только шутит, – сказала мистрис Пулет. – Пускай его шутит, пока есть здоровье и сила. Вон у бедного мистера Тильта, когда рот своротило на сторону, так он и смеяться не мог, сколько бы ни хотел.

– Я побеспокою вас, мистер Глег; передайте мне жареного хлеба, если я могу иметь дерзость прервать ваши шутки, – сказала мистрис Глег. – Но, я не знаю, что тут смешного, что племянница ни во грош не ставит старшую сестру своей матери, заезжает ко мне с коротенькими визитами и собирается уехать, не уведомив меня. А я, нарочно пользуясь этим случаем, приготовила несколько чепчиков, которые я желала, чтоб она переделала мне. И это все против меня, которая так равно разделила деньги между…

– Сестра! перебила ее мистрис Теливер, с заметным беспокойством: – я уверена, Магги никогда и не думала уезжать, не погостив у вас, как и у всех других. Что касается ее отъезда, то это право не мое желание, я Конечно в этом совершенно невинна. Я говорила десятки раз: «милая Магги, тебе нет никакой надобности ехать». Но во всяком случае пройдет дней десять или две недели, покуда она окончательно решится. В это время она может у вас погостить, а я и Люси будем заезжать к вам, когда можем.

– Бесси, – отвечала мистрис Глег: – если б вы более думали, то не трудно было бы вам догадаться, что навряд ли стоило мне возиться и устраивать ей постель теперь, напоследок, особенно когда мистер Дин живет от меня так близко, она может придти ранехонько утром и уйти поздно ночью и быть очень благодарной, что у ней есть так близко добрая тетка, к которой она может пойти поговорить. Я знаю, мне в ее лета это было бы очень приятно и я была бы за это Благодарна.

– Ах, Джен! – сказала мистрис Пулет, – от ваших постелей ничего бы не убыло, если б на них кто-нибудь поспал. Вон у тебя комната с полосатыми обоями сильно всегда пахнет плесенью и стекла все зацвели. Я право думала, входя туда, что не выйду живой.

– А вот и Том! – воскликнула Люси, хлопая руками. Он приехал на Синбаде, как я его просила. Я боялась, что он не исполнит моей просьбы.