спорить о том, какой Распутин подтянул к Путину эту нечисть). Но в итоге он все-таки получил в свои руки политический коктейль Молотова.

Этот новый мир возник из соединения рациональной, более националистической, чем большевистской, идеологии Кремля – с иррациональной, более большевистской, чем националистической, идеологией «Околокремля». Путин сумел стать мостом, соединившим два берега декадентского национал-большевизма – аппаратчиков и инсургентов (пассионариев), вдохнув таким образом жизнь в бесплодные сурковско-володинские схемы.

Стабильность нового «русского мира» покоится сейчас на соединении двух этих оснований – рационализме элиты и иррационализме контрэлиты. Это двухъядерный политический процессор, в котором раздельно функционируют интеллектуальный и эмоциональный движки. На старте он показал фантастические характеристики, но в процессе эксплуатации не очень надежен.

Интеллектуально-чувственный дуализм является одновременно и главной интонацией путинской революции, и ее главной уязвимостью. Свою пассионарность революция взяла в лизинг у одержимых. Проблема в том, что их легко использовать, но ими трудно управлять. Машину без тормозов можно угнать, однако на ней трудно добраться до места назначения.

Система эффективна, пока оба ее ядра работают в такт. Но стоит им застучать вразнобой, как процессор начнет глючить. Глубокий внутренний конфликт между Кремлем и «Околокремлем» заложен в самой природе совершенной Путиным революции. И связано это, как правило, с отношением к насилию. Для Кремля насилие в крайних своих формах, в том числе и военных, – инструмент. Прежде всего инструмент удержания власти. Для «Околокремля» насилие – самоцель.

Это схватка за «русский мир» в планетарном масштабе, борьба за мировое господство, за «третий Рим» и все остальное, такое же вменяемое. У Кремля есть ограничитель – угроза сохранению собственной власти. У «Околокремля» ограничителей нет. Пока вселенная насилия расширяется, им хорошо вместе, хотя они и собачатся по поводу темпов и масштаба. Но как только Кремль начнет «тормозить», они разойдутся.

Как это все закончится и закончится ли вообще? Ничего не произойдет, пока Россия не окажется на краю пропасти. Но в тот момент, когда надо будет делать выбор – поражение или ядерный удар, – мы увидим две фигуры, отчаянно борющиеся на краю этой пропасти (возможно, это будет дзюдо). К сожалению, там не будет Шерлока Холмса, только Мориарти-1 и Мориарти-2. Один будет пытаться отползти, другой – прыгнуть и прихватить с собой коллегу.

Конечно, у Кремля есть всегда опция устранить партнера до того, как они дойдут до края пропасти, сказав, что русский Боливар не выдержит двоих. Это можно. Беда в том, что в этом случае очень трудно предсказать поведение масс – связку с ними обеспечивает именно пассионарность одержимых, а вовсе не интеллектуально насыщенные статьи и глубоко осмысленные речи. Да и одержимые вряд ли будут спокойно ждать, пока их отправят на встречу с первым эшелоном освободителей Донбасса (Гиви, Моторола и компания). С большой долей вероятности они и начнут первыми, что, как и в шахматах, не всегда гарантирует выигрыш. Развод этих двух сил и будет сигналом о начале конца.

Впереди нас ждет, скорее всего, серьезное гражданское противостояние с элементами террора, но как на ускоренной кинопленке. Конечно, всегда существует некоторая вероятность замораживания этой революции и превращения России в «путинскую цивилизацию», но она крайне мала. Условия переворота 1953 года, который заморозил первую большевистскую революцию и дал возможность родиться «советской цивилизации», все-таки были уникальны и опирались на закладки, оставленные Лениным в виде принципа коллективного руководства партией, которых сегодня нет.

Так что добро пожаловать в казино, где играют в русскую рулетку. Как это часто бывало в истории, все разрешится лишь в тот момент, когда револьвер с ядерным патроном будет приставлен к виску. Но тот, кто думает, что вариантов нет, сильно ошибается. Их много (не меньше, чем гнезд в барабане), и настоящая игра (пусть и смертельная) только начинается. Путину суждено стать либо символом конца истории вообще, либо символом конца истории русского большевизма. В целом шансы у мира не такие плохие, но дорогу к краю пропасти придется пройти до последнего шага.

Часть V

Очерки русского будущего

В моменты катастроф, катаклизмов и кризисов мысль о будущем всегда носит несколько спекулятивный характер. Но будущее есть у всего, как и у всего есть прошлое. Так или иначе, уже прочерченные траектории уходят в пока невидимую даль. Наше воображение может компенсировать недостаток исторического зрения, просто проследовав вдоль этих траекторий. Это и будет самым эффективным и, наверное, самым честным способом поговорить о будущем – рассматривать его как проекцию прошлого и настоящего за линией горизонта текущих событий.

Очерк 48

«Послепутина» как концепт

Рассуждения о России «послепутина» стали мантрой либерально настроенной интеллигенции, само это двусловие превратилось в модный мем. Вера в справедливого «послепутина» стала культом потерянного поколения, к сожалению, таким же бесполезным, как вера в справедливого Путина у тех, кто его потерял. Сейчас это еще и единственная стратегия выхода из специальной военной операции – он уйдет, и СВО уйдет.

Основная ошибка русского либерального взгляда на Россию – неистребимая уверенность, что все отклонения русской истории от либерального (и, естественно, «западнического») идеала, включая путинский посткоммунистический неототалитаризм, являются аномалией, вызванной к жизни преимущественно или даже исключительно субъективными факторами – и, конечно, в первую очередь злой волей ничтожных правителей и их приспешников.

Русская либеральная мысль живет постоянным ожиданием чудесного, но обязательного избавления от зла после ухода очередного «сатрапа» в политическое небытие. Сначала это было чудо «послесталина», потом – «послебрежнева», теперь вот – «послепутина». При этом остается загадкой, почему так много умных и хорошо образованных людей считают, что когда темницы рухнут, то у входа их встретит именно свобода, а не пара жандармов, которые увезут их в новые темницы.

Логичней предположить, что имеется глубокая и неразрывная связь между русским культурным кодом и русской историей, которая, вопреки широко распространенному в либеральной среде мнению, вовсе не является аномальной. Напротив, и Сталин, и Андропов, и Путин гораздо более имманентны этой культуре, чем, скажем, Александр II или Горбачев. Если культурный код России останется неизменным, то исторические шансы на то, что все закончится другим Путиным – молодым и посвежевшим, – гораздо выше, чем, например, шансы получить хотя бы нового Горбачева.

Путина из истории уже не выкинешь. Он создал свою эпоху, и от нее теперь придется идти дальше вперед. Россия в своем развитии будет отталкиваться от Путина с его плутократией, как раньше отталкивалась от Сталина с его террором и от Брежнева с его застоем. Произошла социальная мутация, которая имеет шансы передаваться по наследству и которую не отрежешь скальпелем политического хирурга. Чтобы сгладить ее, потребуются жизни еще нескольких поколений, да и то зарубка останется.

Развернуть историю вспять, рассосать Путина как ее случайное «затвердение» уже не получится. К сожалению, нет, а может, никогда и не было той «нормальной» России, процветанию которой мешает злой гений Путина и в теплые объятия которой русская либеральная оппозиция вернется, как только Путин куда-нибудь исчезнет. Есть Россия, которая сформировала Путина таким, каков он есть, и подмяла его под себя. Поэтому созданный Путиным режим, хотя и не избежит больших потрясений, но теоретически вполне способен продолжить существование и без своего создателя. И уж тем более возможна его историческая реинкарнация после небольшого перерыва.

«Послепутина» как неизбежная либерализация, как возврат (неправильное слово, так как нельзя вернуться туда, где не был) к демократическому пути, как торжество «исторической нормы» над «исторической аномалией» – это опасный миф, очередная русская утопия. Она заслоняет собой нелицеприятные исторические реалии, без осознания которых движение в сторону действительного освобождения русского народа невозможно.

После Путина будет не оттепель, а паводок. Путин является