— Серегил, берегись!

Обернувшись, Серегил и Алек оказались лицом к лицу с ухмыляющимся Ашназаи в сопровождении полудюжины солдат.

— Как ты ловко нашел нас, — издевательски похвалил Серегила некромант.

— Я высоко ценю твои усилия. Да и мальчик сыграл свою роль убедительно, не правда ли?

Серегил поражение посмотрел на Алека.

Этот обвиняющий взгляд был самым жестоким ударом из всех, которые ему пришлось вынести. Слова застряли у Алека в горле, он мог только с умоляющим видом покачать головой.

Серегил выхватил клинок и отпрыгнул от тележки — прочь от людей Ашназаи. Но в темноте его поджидали другие противники.

Прижавшись к прутьям решетки, Алек с ужасом смотрел, как Серегил сражается насмерть. Одного стражника он пронзил рапирой, другого ударил по шее, но остальные накинулись на него сзади, повалили на землю и схватили за руки.

Некромант пролаял приказ, и солдаты рывком подняли Серегила на ноги. Лицо его было залито кровью, но он держал голову высоко; с пылающей в глазах ненавистью он плюнул в Ашназаи.

Тот отдал еще один приказ. Серегила втащили внутрь клетки и привязали к решетке лицом к Алеку.

— Я не помогал ему, клянусь, — хрипло прошептал юноша. — Ох, Серегил, я…

— Это не имеет особого значения — теперь, — прорычал Серегил, отворачиваясь.

— Ни в малейшей степени, — согласился Ашназаи, подходя к тележке с клинком Серегила в руках. — Жаль, конечно, что ты ранен, но, с другой стороны, я едва ли решился бы оставить вас вместе. — Ухватив Серегила за волосы, он запрокинул ему голову. — Кто знает, на какие уловки ты способен, а?

Сделав шаг назад, он приставил острие рапиры к пояснице Серегила и медленно нажал, поворачивая лезвие.

Серегил глухо вскрикнул и вцепился в прутья решетки. Алек рванулся к другу, пытаясь оттолкнуть клинок, но один из стражников оттащил его прочь; Ашназаи рванул рапиру, так что она рассекла живот Серегила, и высвободил лезвие.

С хриплым воплем Серегил рухнул на колени. Алек вырвался из хватки солдата и попытался подхватить друга. На руки ему хлынула горячая кровь. Струйка крови показалась и в углу рта Серегила.

Алек попытался что-то сказать, но слова не шли. Серегил смотрел на него своими большими серыми глазами, полными печали и упрека.

Снова оттянув голову умирающего назад, Ашназаи перерезал ему горло. Из рассеченных артерий брызнула кровь, залив лицо и грудь Алека.

Серегил слабо дернулся с последним жутким булькающим вдохом. Потом по его телу пробежала судорога, и он обмяк. Пустые глаза остались открытыми.

Всхлипывая, Алек обнимал тело друга, пока солдаты не перерезали веревки и не оттащили мертвеца в темноту.

Ашназаи с презрением посмотрел на юношу.

— Я получил большое удовольствие. Твоя очередь тоже скоро настанет, но не рассчитывай на такое милостивое обхождение. Впрочем, ты знаешь это, я думаю.

«Это была иллюзия, еще один из трюков Ашназаи».

Алек снова и снова повторял это себе, пока тележка, подпрыгивая на ухабах, катилась на север.

Но засохшая кровь на его руках и груди была настоящей. Настоящими были и пятна на матраце и досках тележки там, где упал Серегил.

«Серегил мертв».

«Это была иллюзия». «Серегил мертв».

«Это была…»

Горе Алека было слишком глубоким, чтобы он мог плакать. Оно было таким огромным, что заслоняло все вокруг. Алек не мог ни есть, ни спать, ни смотреть вокруг. Скорчившись в углу, он обхватил колени руками и опустил на них голову, пытаясь спрятаться от всего мира.

«Серегил мертв».

На протяжении всего пустого мучительного дня Алек часто ощущал на себе злорадный взгляд Ашназаи, который упивался его страданиями, как вином. Алек отводил глаза, не в силах выносить этой сытой самодовольной улыбки. Некромант не торопился вступать с ним в разговор и до полудня держался поодаль.

— Стражники говорят, что ты сегодня ничего не ел и не пил, — наконец сказал он, подъехав к тележке. Алек отвернулся. — Тебе не следует так себя вести: силы нужно поддерживать, — любезно продолжал некромант. — Может быть, тебя развлечет перемена обстановки. Разведчики обнаружили там, где мы остановимся на ночлег, пещеру. После всех этих дней в клетке — на сквозняке, у всех на глазах — укромная пещера придется тебе по вкусу, а? Там тебе будет… как это? — он сделал паузу, — очень уютно.

Смех, которым сопровождались эти слова, не оставлял сомнений, что Алека ждет что-то особенно неприятное. Алек поежился, отчасти от страха, отчасти от внезапного возбуждения. Это будет его последний шанс убежать.

Он стал смотреть на море, гадая, сколько миль отделяет его от Римини.

«Нисандер мертв».

«Серегил мертв».

«Силла. Диомис. Триис. Рири».

Имена падали ему на сердце как камни. Если ему этой ночью не удастся бежать, лучше уж погибнуть при попытке.

Иногда полное отчаяние может оказаться хорошей заменой надежде.

На ночь колонна остановилась у подножия небольшого холма, окруженного лесом. Сразу за дорогой земля круто обрывалась к морю. лизавшему скалы.

К этому времени Алек обдумал свои немногие возможности. Где-то на севере проходит граница Майсены. Если ночью ему удастся освободиться, идти имеет смысл только в том направлении. Если следовать береговой линии, это увеличит шанс встретить дружественные силы. Однако ведь придется тащить за собой Теро, а Мардус, конечно, кинется в погоню; если удастся скрыться от преследователей и опередить их, тогда у них, может быть, появится шанс спастись. Если же нет, он будет сражаться.

Когда стало ясно, что колонна вот-вот сделает привал, Алек быстро вытащил драгоценный гвоздь из складки туники, сунул его в рот и встал у решетки, глядя наружу. Как обычно, возница поставил тележку на некотором удалении от основного лагеря, у края скал сбоку от дороги. Это место, заметил Алек с растущей надеждой, было к тому же к северу от стоянки: это означало, что между ним и свободой окажется меньше часовых.

Ашназаи предпочитал не рисковать. Когда он явился, чтобы отвести пленников на новое место, его сопровождали полдюжины вооруженных воинов. Пещера оказалась глубокой расселиной под выступом скалы, нависающей над морем. В ней было сыро, но достаточно просторно, чтобы можно было выпрямиться во весь рост. В камень оказался вбит толстый железный штырь, с него свисали тяжелые цепи.

Один из стражников о чем-то спросил Ашназаи по-пленимарски. Тот разразился в ответ длинной речью, и солдаты захохотали, потом обмотали шею Алека цепью и скрепили тяжелым замком.

— Он спросил, не хочу ли я, чтобы тебя приковали за ногу, — сообщил Ашназаи Алеку. — Я ответил ему: «Животное может отгрызть себе лапу, чтобы освободиться из капкана, но не думаю, чтобы даже этот сообразительный молодой человек сумел отгрызть себе голову».