Через пятнадцать минут кеб втиснулся в узкие улочки, забитые людьми, автомобилями и даже велорикшами. Возле паба остановилась открытая повозка, запряженная двумя конягами. С подножки в распахнутые двери заведения буквально выпали две девицы и высоченный худой парень в куртке с надписью Manchester United. А почему не Chelsea?

– Миш, это свадьба, что ли?

– Не думаю. Просто воскресенье у людей, Борисова.

Людям было весело. Возле каждой вывески оживленные пьяненькие английские девушки с рыхлыми пивными животиками, выползавшими наружу из узких джинсов, и парни в возрастном диапазоне от семнадцати до сорока (пиво, сигарета, пара девиц под мышкой). Кеб притормозил, пропуская компанию. Одна из девиц не удержалась на ногах и ткнулась задом в стекло машины, прямо под нос Полозову, демонстрируя свои увесистые целлюлитистые ляжки.

– Миш, ты куда меня привез?

– Это Сохо, детка!

Ресторан оказался индонезийский. Симпатичный, со старыми фотографиями на стенах, стилизованными под кадры из фильма «Индокитай», где такая прекрасная Катрин Денев. Полозов, демонстрируя навыки альбионского аборигена, погрузился в изучение меню:

– Здесь очень неплохие креветки. Или, если хочешь, ку­рица…

– Миш, пока не забыла… Мне Волкова сказала, что хочет сделать меня акционером. Что бы это значило?

– Что, предлагала пакет выкупить?

– Полозов, смеешься? На какие шиши? Она сказала – есть разные способы владения, что-то про схемы.

Мишка задумался.

– Слушай, а может, у них покупатель появился? Хотят продать журнал – и торгуются. Если крупный инвестор, то она, по идее, сохранит часть своего пакета и тебе немного отщипнет.

– Но почему такая благотворительность?

– Ален, бывают схемы продаж, когда топ-менеджеры свой кусок получают. Ты, еще кто-нибудь из редакции – директор по рекламе, например, или маркетинг. Правда, не всякий еще инвестор на это пойдет.

– Не понимаю.

– Борисова, чего ты не понимаешь? Ты же в деловой газете работала, каждый день писала об этом.

– Сравнил тоже, писать про чужие акции и владеть собственными…

– Не пойму, как я тебя не уволил?!

– Ну и уволил бы! – я отвернулась.

– Ладно, не гуди! Смотри, Аня продает часть своих акций большому инвестору, бизнес возрастает в цене. Она ничего не теряет – в чистых деньгах ее доля может даже больше стать. Плюс идут дивиденды с акций. А тебя она за небольшой пакет покупает как своего человека, чтобы ты на ее стороне играла, если противоречия будут с инвестором, понимаешь?

– А если инвестор захочет, чтобы я играла на его стороне?

– Смотря какой инвестор. И кто он против Волковой. Ты не забывай про Аркашу, у Ани есть дополнительные рычаги.

Я вздохнула. Если Волкова выстраивает такую сложную шахматную комбинацию, мне эту партию не выиграть.

– Кстати, знаешь, кого я сегодня видела? Аль-Файеда!

– Покойного?

– Дурак!

Я рассказала Мишке про сегодняшнюю встречу.

– Круто, да? Практически лично наливал нам Cristal. Очень гламурно, скажи?

– Кстати, по поводу гламура. Ты в курсе, что на Форуме «Базар» мероприятие устраивает?

– Да ты что?! А что за мероприятие?

– Премию они вручают за достижения в области гламурного бизнеса. А ты даже не знаешь? Тоже мне, главный редактор!

– Вот сволочи! А со мной они даже не стали разговаривать!

– Не переживай, Борисова, за тебя Путин уже отомстил.

– То есть?

– То есть п…здец Форуму. Последний раз гуляем.

– Почему?

– Ты новости не смотришь, что ли? Потому что это теперь не форум, а эмигрантское вече, не рекомендованное к посещению чиновникам и олигархам. Борисова, нужно тренды актуальные знать, это я тебе как фешионистас говорю. Куршевель-style больше не в моде – Владимир Владимирович так и просил передать тем, кто в Лондоне. Последний лондонский денечек гуляю с вами я, друзья!

Так вот что мама имела в виду!

– Вот это да! – я хихикнула.

Злорадство, конечно, недостойное чувство, но очень приятное. А может, это не злорадство вовсе, а радость от осознания восторжествовавшей справедливости. Как говорила Краснова: «Кто нас обидит, тот трех дней не проживет».

– Чувствую, Борисова, если так дальше пойдет, я тебе статейки писать буду.

– Давай! Про моду.

– Нет, я лучше про секс. Это моя тема. Слушай, а фешионистас – это кто? Гламурные фашистас?

– Типа того. Только надо говорить – фешинистас.

– Я и говорю – фашистас. И кого они сжигают в газовых камерах?

– Себя. А потом всех, кто не в формате. Миш, а я все-таки не поняла – почему с Форумом проблемы? Что случилось вдруг?

– Глобальное похолодание в Европе. Березовский разжигает холодную войну.

– Правда?

– Ну да. Понимаешь, эта бесконечная дискуссия про Запад и Восток, конфликт между двумя подходами к способам модернизации общества, а если рассматривать госкапитализм как сдерживающий рычаг…

Мишка погрузился в сложные геополитические построения, и я быстро потеряла нить.

Интересно, а Канторович приедет? В принципе, мне до этого не было никакого дела. Форум, как и любое мероприятие, интересовал меня исключительно с точки зрения гламура (почему не взяли Gloss, а взяли Harper’s – моя проблема), а не бизнеса («Роснефть» не едет в Лондон – не моя проблема). Я перестала интересоваться большим миром, где решались государственные вопросы, и сосредоточилась на интригах нашего маленького глянцевого мирка. Кто в чем, кто с кем, что почем. Читая накануне в Интернете про «Интер-Инвест», я пропускала мимо все, что касалось бизнеса (интересное открытие!). Я думала про Настю. Когда Канторович проглотит GoldenPlaces, у него появится время, чтобы жениться, наконец, на Ведерниковой.

Черт, только сейчас я поняла, что он же тоже мог прилететь в Лондон! Сидит где-нибудь неподалеку, пьет английский чай с Волковой в ее особняке в Найтсбридж или в Белгравии.

А ведь Аня меня приглашала. Надо было у нее жить!

– Миш, а из «Интер-Инвеста» тоже никого не будет?

Полозов пристально посмотрел на меня. Я тут же бросилась заметать следы.

– Волков, по-моему, еще в больнице. Ты не знаешь, как там у них дела?

– Смотри-ка, оживилась! Так тебя Волков интересует? А я всегда думал, что Канторович. Кантор, может, и приедет. Тем, у кого IPO на носу, можно. А ты что, с ним не видишься?

Я судорожно шарила в сумке в поисках сигарет. Если Мишка заметит, что краснею, он поймет.