Совещание в Кремле завершилось к 3 часам ночи 19 августа. Г. Янаев подписал указ о временном вступлении его в должность Президента СССР, а затем и указ о введении чрезвычайного положения «в отдельных местностях СССР», – это была юридическая уловка, предложенная Лукьяновым. Затем было принято постановление ГКЧП № 1. В состав Государственного Комитета по чрезвычайному положению вошли Янаев, Крючков, Язов, Пуго, Павлов, Бакланов, а также президент ассоциации государственных предприятий и объединений промышленности, строительства, транспорта и связи А.И. Тизяков и председатель Крестьянского союза В.А. Стародубцев.

Чрезвычайное положение «в отдельных местностях» вводилось на срок 6 месяцев с 4 часов утра 19 августа 1991 г. Однако еще 18 августа по приказу В. Крючкова была приведена в повышенную боевую готовность специальная бригада по борьбе с терроризмом «Альфа», а также некоторые специальные подразделения КГБ и МВД. 19 августа перед рассветом громоздкая машина ГКЧП начала работать. Этот день и считается поэтому первым днем августовского «путча».

О создании ГКЧП, о «заточении» Михаила Горбачева в Форосе, об «обороне» Белого дома в Москве и о других событиях 19 – 21 августа 1991 г. имеется уже очень большая литература. Почти все главные участники событий поделились своими воспоминаниями о них. Вышли в свет мемуары Михаила Горбачева, Бориса Ельцина, Владимира Крючкова, Валентина Павлова, Дмитрия Язова, Валерия Болдина, Владимира Медведева, Анатолия Лукьянова, Раисы Горбачевой, Руслана Хасбулатова, Георгия Шахназарова и многих других. Были опубликованы сотни статей и интервью, сборники документов, несколько романов и повестей, сюжет которых связан с событиями августа 1991 г. Имеются, наконец, сотни томов следственных материалов Прокуратуры Российской Федерации, тысячи страниц с протоколами допросов, материалы специальных комиссий Верховных Советов СССР и РСФСР. Не все в этих материалах совпадает. Даже очевидцы и свидетели событий излагают многие события, разговоры и переговоры по-разному. Еще больше расходятся многие авторы в оценках главных действующих лиц. И уж совсем разные точки зрения можно встретить в толкованиях и версиях. При знакомстве с материалами я насчитал около десяти наиболее часто высказываемых версий. «Все организовал сам Горбачев», – утверждают одни. «Да, это была игра Горбачева, – поясняют другие, – но Ельцин неожиданно для своего соперника эту игру выиграл». Как писал Евгений Трифонов, «с того момента, как освобожденный форосский сиделец Горбачев вернулся в Кремль, поползли слухи, что Президент СССР подставил тех, кого просто снять с высоких постов опасался. Президент СССР, отчаянно балансировавший на канате власти, один конец которого был в руках реакционеров, а другой – в руках либералов, сплотившихся вокруг Ельцина, вполне мог взять тайм-аут, закрывшись в своем крымском имении, и тем спровоцировать ортодоксов на бой с «распоясавшимися демократами», чтобы потом вернуться «в белом» спасителем демократии, символом всего хорошего и сокрушителем вселенского зла. Но Ельцин переиграл главу СССР и его пешек, изобразивших путч»[228]. «Нет, – заявляли третьи, – все это было делом западных спецслужб». Как утверждал Геннадий Зюганов, «деятельность ГКЧП во многом корректировали те же лица, что направляли и горбачевскую команду в ее стремлении ликвидировать Коммунистическую партию и Советскую власть. В итоге действия одной и другой команды дирижировали из одного центра те, кто осознал, что без уничтожения КПСС и расстрела Советской власти невозможно расчленить и распродать такую великую и могучую державу, как СССР. Это была крупнейшая и тщательно спланированная спецоперация Запада по уничтожению КПСС и развалу СССР. И подельниками выступали наряду с западными спецслужбами Горбачев, Яковлев, Ельцин и один из членов ГКЧП. Спектакль с мнимым путчем завершился действительным переворотом и трагедией для страны»[229]. По мнению Зюганова, речь шла о завершающей операции «холодной войны», а руководство всей операцией находилось в Вашингтоне в руках президента США Джорджа Буша-старшего. Не обошлось, конечно, и без заявлений о «сионистском заговоре». «Путч в августе, три дня загадочной фантасмагории – это крохотный эпизод гигантских процессов, – писал Александр Проханов. – Они победили. Они добились разрушения Империи и вычеркнули нас из истории. Все, к чему стремилось русское сознание еще с древности, – все это рухнуло. Это была стратегическая, даже космическая победа Елены Боннэр. Под этим именем я понимаю концепцию, которая будет крушить и дробить нас до молекулярного уровня»[230]. Однако были и такие писатели, которые считали, что все события в августе – это был промысел Божий, но уже в пользу русского народа, который смог наконец избавиться от власти космополитов-коммунистов. По одной версии решающую роль в деятельности ГКЧП играли спецслужбы, по другой – это были военные лидеры. Можно было встретить и утверждения о том, что главные нити управления в эти три дня шли через партийный аппарат. Наконец, были публикации, которые сводили все события августа к самой заурядной борьбе отдельных людей за власть. «А что, собственно, случилось 19 августа 1991 г.? – писал позднее редактор «Независимой газеты» Виталий Третьяков. – Нечего вспомнить. Нечем вдохновиться. Группа людей, находившихся на командных высотах, не видя света впереди, попыталась повернуть назад. Другая группа, не видя для себя перспектив в старом, воспользовалась счастливо сложившимися обстоятельствами, чтобы столкнуть с кремлевских вершин тех, кто и так бы рухнул оттуда через месяц-другой. Событие, конечно, было, но, как оказывается, вполне заурядное»[231].

События, которые происходили в августе 1991 г., невозможно рассматривать и оценивать лишь с юридической точки зрения. Да, конечно, при создании ГКЧП было нарушено много законов СССР и несколько статей его Конституции. Но ведь и вся подготовка к подписанию Союзного Договора и фактическому роспуску СССР содержала немало нарушений союзной Конституции. Все союзные и автономные республики, которые принимали в 1990 – 1991 гг. постановления о своем суверенитете, также нарушали Конституцию. Юридический отдел Верховного Совета СССР каждый раз в таких случаях составлял проект постановления, на которые, однако, никто не обращал внимания. Все главные участники событий августа 1991 г. действовали за пределами правового поля Советского Союза. Проблемы решались не по законам, а по реальному соотношению сил и влияния. Но ведь и Советский Союз был не правовым, а идеологическим государством, это было авторитарное государство, а не диктатура законов. Очень трудно поэтому даже дать общее определение этих событий. Что это было: путч, заговор, мятеж, государственный переворот? Измена Родине, превышение власти или исполнение святого долга по спасению великого государства? Отставной генерал-майор КГБ Вячеслав Кеворков называл события 19 – 21 августа 1991 г. «кремлевской опереткой»[232]. «Попыткой шантажа с опереточным налетом» называл эти события бывший народный депутат СССР Юрий Афанасьев[233]. Венгерский политолог Акош Силади также сравнивал эти события со спектаклем, который потребовал, однако, от его организаторов немалой политической решимости и режиссерской сноровки. Но Силади все же называет эти события не «опереткой», а «великой драмой распада СССР, поставленной 19 – 21 августа 1991 г. на той единственно возможной исторической сцене, которая только и могла стать местом его распада – в Москве, в сердце империи, в святая святых тоталитарной власти»[234].