Я подалась вперед.

– Что это значит?

– Они предназначили ее душу к возрождению, – ответил Эш. – Это значит, что душа Сотории никогда не войдет в Страну теней и будет постоянно возрождаться после смерти – снова и снова.

– Это… – Я покачала головой. – Это значит, что она сейчас жива? Она помнит свои прошлые жизни?

– Ее воспоминания о прошлых жизнях несущественны, если они вообще есть. Из-за того, что мой отец и Килла отметили ее душу, она будет рождаться в покрове. Колис это знает. Он по-прежнему ищет ее.

Я резко вдохнула.

– Он ее находил?

– Насколько мне известно, сейчас она остается за пределами его досягаемости. – Эш отвел взгляд и стиснул зубы. – Надеюсь, так было в каждой жизни.

Я хотела спросить, известно ли ему, кто она, но знать это казалось чем-то нечестным и рискованным для ее души. Она и без того довольно натерпелась.

– Так вот что твой отец сделал для Сотории, чтобы она оставалась в безопасности.

– Это было не идеальное решение. Можно даже сказать, что в каком-то смысле все стало хуже. Но это единственное, что он мог сделать.

– Колис всегда был таким?

Эш посмотрел на Нектаса, и дракен ответил:

– В нем всегда было что-то безрассудное и необузданное. Он считал, что его должны почитать. Но было время, когда Колис любил смертных и своих богов. Потом он изменился. Не думаю, что виной тому его возраст. Его распад… занял много времени, прежде чем мы его потеряли.

Мне казалось, что мой разум взорвется.

– Отцу и Килле это дорого обошлось. – Эш устремил взгляд на меня. – Колис не просто возненавидел моего отца, он поклялся, что заставит его заплатить.

Я напряглась, пытаясь подготовиться к тому, что узнаю дальше. Не верилось, что Колис, которого меня учили считать безупречным, милостивым и великодушным королем богов, на самом деле эгоистичное чудовище.

Зато теперь я понимала, почему он ничего не делал, чтобы прекратить издевательства над Избранными.

– Это Колис убил мою мать, поразил ее, когда она была беременна мной, – ровным тоном произнес Эш. – Он сделал это, потому что считал справедливым, если мой отец, как и он, потеряет любовь. Он уничтожил душу моей матери, приведя ее к окончательной смерти.

Я в ужасе закрыла руками рот. Возникло желание отрицать то, что он сказал. Не позволить себе поверить в это. Но так будет неправильно. Нечестно заставлять Эша доказывать то, что, как я интуитивно знала, было правдой. Сожаление обожгло мое горло и защипало в глазах. Плохо уже то, что его родителей убили, но знать, что это сделал их кровный родственник? Мне стало дурно.

Эш тяжело сглотнул.

– Думаю, что с ее смертью отец утратил частицу себя, как это случилось и с твоей матерью.

Мне захотелось подойти к нему. Прикоснуться. Утешить. Не уверена, что испытывала такую потребность раньше. Я даже не представляла, как это делать, поэтому прижала руку к груди и осталась сидеть.

– Мне так жаль. Понимаю, что это ничего не меняет. И ты не хочешь это слышать, но мне хотелось бы как-то это изменить.

Глаза цвета грозовых туч встретились с моими, и он кивнул.

Я опустила руку на колени.

– Как другие Первозданные это позволили? Почему никто, кроме Киллы, не вмешался, когда он занял место твоего отца? Когда вернул к жизни ту бедную девушку?

– Колис уничтожил все записи, раскрывающие правду, – сказал Эктор с другого конца стола. – И в Илизиуме, и в царстве смертных. С тех пор Первозданного Смерти больше не изображают на картинах. Колис ударился в крайности, дабы скрыть, что не он должен быть Первозданным Жизни. Даже когда стало ясно: что-то идет не так. Он утратил способность создавать и поддерживать жизнь.

– Что ты имеешь в виду?

– Это никогда не было его предназначением, как и предназначением моего отца не было стать Первозданным Смерти, – сказал Эш. – Я же был в этом рожден, мое предназначение таково. Но Колис навязал иную участь себе и моему отцу. Силы жизни, которые он получил, были временными. Спустя несколько столетий они пошли на убыль. К тому времени мой отец был мертв, а Колис… сумел овладеть другими силами. Но после меня Первозданные не рождались. Колис не может давать жизнь. Не может ее создавать.

До меня кое-что дошло.

– Вот почему Избранные не возносятся?

– Ну да, – кивнула Бель. – Но он не может отменить Ритуалы. Это вызвало бы много вопросов. Равновесие, и без того хрупкое, сместилось еще сильнее.

– Куда сместилось? – поинтересовалась я.

– К смерти, – пояснил Эш, и я похолодела. – Смерти всего сущего, в конце концов. И здесь, и в царстве смертных. На полное разрушение царства смертных может уйти несколько человеческих жизней, но это уже началось. Нельзя, чтобы правили два Первозданных Смерти, а как раз это происходит. Потому что Колис в своей сути Первозданный Смерти.

О боги.

– Только Первозданные и немногие боги знают, что сделал Колис и кто он на самом деле, – снова заговорил Эш. – Большинство Первозданных преданы ему, потому что им либо все безразлично, либо они обязаны ему своей первозданной силой. Что же до других, которые считают сотворенное им немыслимым, они бездействуют. Либо из страха, либо осторожничают и следуют доводам разума.

– Разума? – недоверчиво переспросила я. – А как насчет трусости? Они Первозданные. Пусть он король, но он всего лишь один…

Эш наклонил голову.

– Сера, ты не понимаешь. Силы, которые он похитил, практически обратились в ничто, но сам он не ослабел. Он самый старый Первозданный. Самый могущественный. Он может убить любого из нас. И что потом? Новый бог не может возвыситься. Без Жизни – не может. Это нанесет удар по царству смертных. По твоему дому. Ничего нельзя сделать. – Он наклонился ко мне. – По крайней мере, я так считаю. Отец никогда не говорил ни мне, ни кому-либо, почему он заключил сделку. Две сотни лет это оставалось проклятой загадкой. Но у него была причина. – Он посмотрел мне в лицо. – Он дал нам шанс что-то сделать.

Я качнулась назад, потом вперед.

– Например? Что я могу сделать с искрой жизни, кроме того, что возвращать мертвых? – Я издала сдавленный смех. – И да, знаю, это кажется впечатляющим и все такое…

– Кажется? – усмехнулся Сэйон. – Это в самом деле впечатляюще.

– Но как это может что-то изменить? Исправить то, что натворил Колис?

Эш дотронулся до моей руки, отчего я ощутила волну энергии.

– То, что сделал Колис, нельзя исправить. Но что сделал мой отец, поместив в тебя искру жизни? Скрытую все это время в роду смертных? Он позаботился дать жизни шанс.

– Должно быть, есть что-то еще, – сказал Рахар, откинувшись на спинку стула. – Большинства из нас не было на свете, когда правил Эйтос.