Это все халумарская пушка. Попади она ближе, нежить больше дементэ. И как эти ненавистные халумари смогли углядеть?

Женщина зашипела от боли и пошла глубь острова, оставляя за собой мокрые следы. Она точно знала, где находится обитель проклятой королевы. А теперь и пришлые знают. Надо спешить.

Берег за её спиной снова взорвался, но на это раз не причинил вреда женщине.

Продираться пришлось через густые, давным-давно, может быть, даже многие столетия не хоженые заросли. От боли в плече навалилась слабость. Но женщину было не остановить. Через сотню шагов она оказалась у развалин старого замка. Удивительно, что лес до сих пор не поглотил их.

— Одумайся, — раздался тихий голос.

Дементэ, шедшая, опустив глаза, подняла взор. Меж покрытых мхом обломков крепостной стены стояла Светлейшая.

Бывшая Светлейшая.

— Прочь, — процедила сектантка, остановившись.

— Одумайся. Не иди дальше, — вытянув руки перед собой, повторила богиня.

— Не смей указывать. Ты предала нас.

Светлейшая медленно опустилась на колени.

— Прости мою слабость. Ты сколько хочешь можешь ненавидеть меня, но не делай задуманного. Я прошу.

— Ненавижу, — выдавила из себя дементэ. — Я верила тебе. Сестры верили тебе. А ты предала.

— Я виновата. Но не иди. Плата за поступок будет слишком велика.

— Плевать, — проронила сектантка и прошла мимо бывшей покровительнице.

— Одумайся!

Но женщина не слушала. Она пересекла засыпанную листвой площадь, торопливо поднялась по потрескавшимся ступеням и вошла в остатки донжона. На таком же засыпанном, как и площадь, полу валялись сгнившие потолочные балки и осколки черепицы. Лопнувшие стены окружали постамент, на котором в гордом одиночестве возвышался каменный трон. На троне восседал скелет женщины в истлевшем, некогда непомерно богатом платье. Покрытая паутиной и пылью ткань чудом ещё не распалась. Даже золотые перстни, цепи и корона потемнели от времени.

А за спиной скелета, положив ему на плечи свои ладони, стаял призрак. Красивая женщина тридцати лет с царственной осанкой и усталым-усталым лицом.

— Одумайся! — раздался в спину крик Светлейшей.

Дементэ облазала пересохшие губы и сжала в кулаке печать, которую дал Инфант.

Вот он, последний шаг долгого-долгого пути. Пути устланного мертвецами. Пути по выжженной душе.

— Я пришла…, — начала свои слова сектантка, но Изохелла вдруг сжала кулаки и перебила.

— Да что вам всем надо?! Зачем вы всем идёте и идёте ко мне?! Ни жить спокойно не дали, ни умереть не позволили! Иди прочь!

Дементэ скрипнула зубами.

— Не уйду! Ибо в наш мир вторглись пришлые! Они грозят погибелью всем нам! Я прошу, нет, я требую, чтобы ты спустила с цепи те самые тысячи демонов, чтоб были тебе подвластны, и уничтожила пришлых.

— Одумайся! — истерично завопила за спиной Светлейшая.

— Не одумаюсь! — быстро обернувшись к бывшей покровительнице, прокричала сектантка. — Это они во всем виноваты! Они убили сестёр!

Дементэ снова повернулась к королеве и подняла над головой печать.

— Я требую, чтобы ты уничтожила всех пришлых. Или открыла секрет, как их уничтожить.

— Нет, — вдруг тихо ответила Изохелла и обошла свой трон, встав перед ним.

— Что? — переспросила дементэ и сделала шаг навстречу проклятой королеве. — Но почему?! — Сорвалась она на крик.

— Ты не знаешь, чего просишь, — устало ответил призрак. — Лучше попроси у меня золота, здоровья, любви. Послушай свою наставницу.

— Она мне больше не наставница! И я требую! Иначе я брошу эту печать! Силы твои падут!

— Ну и пусть. Зато я буду свободна. Я устала от тысячи лет заточения. А в бездне нет времени. Лишь пустота и тишина. Ступай, пока я не позвала стражу.

— Нет! Я не уйду! — завопила сектантка. — Есть же пророчество, что нерождённые под светом Небесной Пары принесут войну этом мир. Ты должна! Ты обязана их остановить! И начали они с моих сестёр!

— Я никому ничего не обязана, — спокойно ответила Изахелла, а потом вздохнула, медленно опустилась на ступени у своего трона и посмотрела куда-то за спину названной гостьи.

Дементэ обернулась. У входа тронный зал стоял мокрый халумари, держа в руках свой карманный пистоль. Он часто дышал, словно очень торопился и чуть не выбился из сил, и переводил взгляд то на королеву, то на сектантку, то на Светлейшую.

— Послушай, дитя, — с протяжным вздохом промолвила Изахелла. — Если ты захочешь убить пришлых, то умрут все люди этого мира. И те, что родились под светом Небесной Пары, и те, что лишь недавно вступили под ее длань.

— Но почему? — с отчаянием протянула дементэ и сделала ещё один шаг к мёртвой королеве.

— Да потому что давние-давние праматери и праотцы тех, кто рождён под светом Небесной Пары, сами когда-то были пришлыми. Несколько тысяч лет назад треснуло мироздание. Спасающиеся от разных смертей люди хлынули из других миров в наш мир, принося с собой только детей на руках, скот и самые ценные вещи. И так было не один раз. Первыми были нобийцы, перебив и съев прежний народ — потеряйцев. Да, только потеряйцы, потерявшее свой мир, всегда жили здесь. Потом нобийцев потеснили атланты, но сами не смогли удержаться. Народы приходили и приходили, перемешиваясь, как глина под руками гончара. Каждое вторжение оборачивалось большой кровью, и пришлые, которые не могли никуда уйти и не хотели умирать, оседали и принимали свет Небесной Пары, — Изахелла снисходительно взмахнула рукой. — Ступай. Твоё пророчество уже давным-давно сбылось.

— Но… — протянула женщина, уронив руки и опустив голову, — как Шана и Сол это допустили?

— А что они ещё могли сделать? Они были тогда младшими богами рассвета и заката, а бог потеряйцев, обезумевший от крови, тянул весь мир в Бездну. Шана и Сол объединились с богами пришлых, да не только люди прошли через грань миров.

— Обезумевший, как Инфант, кровавого озера, — пробормотал за спиной сектантки халумари.

Королева приподняла бровь и глянула на мужчину.

— Я думала, это случится немного раньше, а вон оно как получилось. Но в любом случае была война богов, и Владыку низвергли в пустоту, где нет даже времени, а искусство воскрешения мёртвых под запретом. Ступай, дитя, ты зря пришла ко мне.

Дементэ медленно опустилась на ступени и зарыдала, а когда ощутила на своих плечах ладони Светлейшей, подняла покрасневшие и полные слёз глаза.

— Я просто хотела… Я просто думала, что сделаю, как лучше, — залепетала женщина.

Покровительница мягко улыбнулась.

— Я больше тебя не брошу.

— Но мне больше некуда идти, — протянула навзрыд дементэ, а потом увидела, как рядом с ней на пыльные ступени опустился халумари. Он отложил в сторону свой пистоль и протянул женщине руку: