– Лихо ты, – хмыкнул он. – Противники у нас с тобой разные. Моих никому не пожелаю. Цель же – одна. Ты вон о своей даже думать боишься. Правильно, кстати, делаешь.

– Тем не менее, это было только первое «дело»? – Из черноты постепенно прорисовывались знакомый луг и берег, поросший камышами. – Какое второе?

– Тангл поднял руку на свою подопечную. – Сириус спрыгнул в траву. – Если тебе еще не доложили, утром обязательно обо всем узнаешь. Самое время принять меры.

– Тут не беспокойся, – заверил Джулиус. – Я знаю, как это лечится. Причем раз и навсегда.

– Не сомневаюсь, – кивнул он. – А теперь настоятельно рекомендую проснуться. По ту сторону реальности любознательная старушка обшаривает твои карманы. Я слышу, как скрипят половицы и шаркают тапочки. Прощаться не будем.

Сэр Коллоу рывком сел в постели.

За пределами сна темнота не являлась преградой для зрения. Тереза вздрогнула от неожиданности, и крошечная алая склянка под белой крышечкой выскользнула из сухих пальцев.

– Индекстрэ, – прошептал Джулиус.

Не долетев до пола, заветный флакон скользнул хозяину в руки.

– Нехорошо трогать чужие вещи, – назидательно произнес Коллоу.

– Я… я помню, что в твоих карманах не бывает ничего, кроме горстки мятных конфет или огрызка карандаша, – незадачливая воровка потупилась. – Искала чего-нибудь «на память». Ты же больше не вернешься.

– Вернусь. – Правильнее было ответить «хочу вернуться». – Вот, возьми его себе все равно.

Тереза прижимала крошечную склянку к груди и плакала от счастья. Такая ничтожная мелочь, а столько эмоций.

– Обязательно подарю тебе полный такой, – пообещал он. – Дай только до Спрятанного города добраться.

– Я буду ждать, – промокнув глаза платочком, отозвалась та.

В голове все основательно перемешалось: и Найджел с его пустыней, и Сириус со всепрощением, и Тангл с Терезой заодно. Сердце приказывало думать обо всем и сразу, но разум быстро расставил приоритеты.

Если лысеющий неудачник выбрал Джулиуса целью своей мести, а несчастную Эмьюз – средством, да еще жаждет все красиво обставить, значит, имеет четкий план. Найджел наверняка помнит, что до того, как стать Мастером, Сэр Коллоу являлся Вестником Смерти. Зная это, нетрудно догадаться, как заставить его появиться в нужном месте в нужное время, пока новый Вестник не обучен, а старый (злосчастная Дайна) мертв.

Хуже всего, что для этого ему просто необходимо совершить нечто требующее обязательного присутствия Вестника. Развязать боевые действия нужного масштаба в одиночку в самом сердце Ордена – кишка тонка. Захват заложников? Чертов трус не может справиться ни с кем, кроме карликов. А их целую армию захвати – никому дела не будет. Стихийных бедствий в Шейдивейл не намечается… остается только теракт.

Не теряя ни секунды, Джулиус оделся и распахнул окно.

– Уходишь вот так, не прощаясь? – Тереза словно караулила за дверью.

– Дела Ордена. – Он успел поставить ногу на подоконник. – Мне у тебя всегда лучше соображалось. Вот результат озарения.

– Мне неважно, говоришь ты правду, или как обычно лжешь. – Пожилая женщина вручила ему небольшой сверток. – Считай, что это завтрак.

Он спустился, бережно обнял Терезу, а через несколько мгновений уже взвился высоко над землей.

* * *

Тишина и спокойствие, царившие в Госпитальном корпусе, не особенно располагали к бодрствованию. Эмьюз то просыпалась, то снова проваливалась в серую пустоту.

Где-то между завтраком и обедом заходила Флоранс обработать ожог, который начал невыносимо чесаться.

– Я привяжу твои руки к кровати, если не перестанешь трогать лицо, – пригрозила она.

– А может, есть лекарство от этого зуда? – Девочка стиснула кромку одеяла.

– Есть, конечно, – фыркнула мисс Гейл. – Смыть мазь и пустить все на самотек. Чесаться не будет, но красное пятно не исчезнет никогда. Чем быстрее процесс заживления, тем больше неприятных ощущений. Ничего не поделаешь. Это только мужчин шрамы красят.

Извиняться Тангл так и не явился. Только почему-то Эмьюз никак не удивилась этому факту. Не заглянула и Лют. Зато Урд, Клер и Би провели у больной почти весь обеденный перерыв.

– Мы хотим написать об этом происшествии в первом выпуске, – сообщила Йонсон.

– Не нужно, – покачала головой мисс Варлоу. – Относиться ко мне лучше Тангл от этого не станет, разозлится только.

– А как же правда? – возразила Урд. – Знаешь, сколько народу в деканате радостно размазало бы меня по стенке? Сумасшедшее число! Теперь они будут думать, что это позволено!

– Утрируешь, – одернула подругу Клер.

– Пускай! – отмахнулась та. – Сути это не меняет. Сделал гадость – получи общественное порицание.

– Но Эмьюз против. – Последний довод несколько потушил пламенную решимость обличать и клеймить.

– Да ну вас, – расстроилась Урд.

Робин широко зевнула, прикрывая рот ладошкой.

– Лучше озвучь вторую идею, эта должна понравиться, – посоветовала она.

– После того, как первую забраковали, нет никакого желания, – призналась Йонсон.

– А ты попробуй, – не отставала Би.

– Ладно, – пожала плечами та. – Здесь в замке вести из города – на вес золота. А у тебя, Варлоу, есть там друг. Почему бы ему не стать нашим специальным корреспондентом?

– Неувязочка, – виновато покачала головой Эмьюз. – Гримм носит черную повязку на глазах и передвигается с помощью собаки-поводыря.

– Ты нарочно? – фыркнула Йонсон. – Он же не идиот! Может купить свежий номер газеты или подслушать, о чем на улицах болтают. И вообще, Мэйсон сказал, что тот парень – смотрящий в ночь, а значит, видит не хуже меня. Всей разницы, что там, где у меня группа обычных здоровых людей, у бедолаги кучка мерзких разложенцев. Даже если… как, ты сказала, его зовут?.. Неважно… Даже если тип не сможет выйти за пределы аббатства, проблемы нет. Монахи тоже газеты читают. Так еще проще будет.

– Отличная в целом мысль. – Эмьюз понимала, что Урд взорвется, если не получит одобрения.

– Хоть что-то! – Она картинно воздела руки к небу. – Осталось написать соответствующее письмо.

Какими глазами смотрели на девочку подружки, когда она описывала способ, которым раздобыла писчие принадлежности в пустом Госпитальном корпусе среди ночи.

– Шустрая, как голодная блоха! – усмехнулась Урд. – Отослала она ответ! Хоть не «исчезни из моей жизни навсегда», я надеюсь?

– Нет, – заверила Эмьюз. – Мне жаль его.

– Балда ты, Варлоу. Ой, балда! – Она с чувством треснула себя по лбу. – В некоторых вещах жалость унизительна, тем более для парня. Наверняка в его письме вторая часть была про любовь-морковь.