Он с ужасом слушал исповедь этого существа. Боялся, что последует за ней.

– Беловолосый колдун.

– Снова этот беловолосый! Да кто же он такой?!

– Он оставил свой знак, – прохрипел Ррайер, приподнимаясь на ноги.

И только сейчас старик увидел на серой груди друга кровавую надпись, вырезанную, судя по всему, серебряным ножом (иначе уже давно бы зажило): «Клинок Белой Смерти».

– Проклятье! – закричал Картнэм, едва увидев багровые буквы. – Коррин Уитмор! Мерзавец! – Конечно же, он слышал об этом негодяе.

– Прости!!! – взревел на весь лес Клинок Белой Смерти, как назвал своего раба новый Черный Лорд. – Прости меня!!!

– Нет… – только и успел прохрипеть старик.

Ррайер взглянул на луну и завыл. Картнэм сжал покрепче свой посох и попятился. Его друг ломаными движениями вскинул вверх руки, на них стали прорезаться длинные острые когти. Тело, плечи и ноги начали стремительно обрастать грубой черной шерстью.

Он снова взвыл, и человеческое лицо превратилось в волчью морду: волосы исчезли, слились со шкурой, уши, наоборот, удлинились и заострились. Джон оскалился – показались большие желтые клыки. Преобразование было закончено – оборотень провел когтями по земле и прыгнул…

Картнэм в последний момент отпрянул; чудовище пролетело мимо. Волшебник отбросил в сторону бесполезный сейчас посох, сбросил плащ и тоже превратился. Насколько он знал, только он один из всех магов Повелителей Живой Природы мог перевоплощаться. И вот уже два оборотня метались в ночи по лесной поляне. С той лишь разницей, что Картнэм сохранял разум, а его друг был скован застилающей глаза яростью. Смешались белоснежная шерсть волшебника и подобная ночи, черная, Ррайера. Наверное, от звуков этого боя сотрясались исполинские деревья.

Оборотень прыгнул, маг отскочил, и тот, пролетев вперед, повис на длинной ветке на одной лапе. Качнулся, спрыгнул и вновь устремился в атаку. Картнэм опять уклонился – Ррайер врезался в большое поваленное дерево, на котором совсем еще недавно сидел старик. Взвыв от боли, оборотень вонзил в ствол острые когти и швырнул его в противника. Волшебник-волк вспрыгнул на ветку, и огромный ствол пролетел мимо. Но оборотень был уже рядом. Удары посыпались с бешеной скоростью. И уклоняться Картнэм уже не мог – он только успевал отбивать и отводить удары когтистых лап. Хотя и это давалось ему с трудом – все-таки оборотнем он был всего несколько минут, а его друг – двести лет.

Прямо перед глазами мага мелькали чудовищные клыки. Один удар он не смог отвести: длинные когти Джона пронзили его левый бок – Картнэм взвыл, как до него Ррайер. Такой боли он давно не испытывал. Глаза залило кровавым маревом, и волшебник начал остервенело махать руками, то есть лапами.

В какой-то миг оборотень схватил когтями его за плечи. Время словно остановилось, и Безымянный увидел, как листья медленно-медленно опускаются на землю, услышал, как шуршат под ветром ветви деревьев, почувствовал, как трава под ногами дышит тысячами капель росы.

Ррайер вонзил в руку своему противнику клыки и, болезненно взвыв, отскочил назад. Всю кожу старика покрывала теперь непробиваемая броня из веток дуба, что рос рядом. В руке, защищенной крепкой деревянной кожей, торчали два обломанных клыка.

Старый маг уже принял человеческий облик. Изумрудное свечение, расходящееся от травы и листьев деревьев и видимое только ему, залечивало рваную рану, из которой боль кровавым озером растекалась по телу. Духи травы не только врачевали рану: стягивали кожу, останавливали кровь. Они еще и выкачивали яд оборотня, который попадал в тело жертвы с когтями или клыками зверя. А Ррайера в это время пеленали травяные сети, подобные тем, что утром сковывали разбойников.

Чудовищная сила оборотня была не в пример жалким людям: он затравленно выл и разрывал траву, когти мелькали с невероятной скоростью. Словно длинные отточенные клинки, они не знали перед собой преград. О, это был поистине ужасный противник: почти никакое оружие не могло с ним совладать, почти никакие доспехи не спасали от его ударов. Чудовищная сила и неудержимая мощь, а скорость, с которой мелькают его когти, просто невообразима. Он быстр, ловок, прыгуч; его может остановить только магия или серебряное оружие, которое очень редко есть у одиноких путников, становящихся жертвами чудовища. К тому же его клыки и когти оставляют такие раны, что если жертва выживет, ей недолго останется радоваться жизни: очень скоро она станет похожей на охотника.

Именно поэтому Джон Ррайер никогда не нападал на людей… раньше не нападал. Волк считал, что он проклят. Двести лет назад восьмилетнего мальчугана укусил оборотень. И с тех пор он и жил одинокой жизнью прокаженного.

– Прощай, друг, – сказал Картнэм и пошел к северному краю леса. За его спиной утонул последний вой, превращающийся в человеческий крик. Три дерева держали Джона своими корнями, словно кандалами, сковав его лапы и обхватив шею, чтобы он не пытался прогрызть себе путь на свободу.

– Картнэм, отпусти меня! Это же я! Твой друг Джон Ррайер!

Безымянный даже не обернулся.

– Вернись, освободи меня! Я не буду кусаться!

Нельзя верить оборотням – это все знают. Старик, конечно же, не вернулся. Деревья должны были отпустить его старого товарища, лишь когда луна пойдет на убыль. Джону ничего не грозило…

Наступало утро. Картнэм шел к Хиану. Тому, кого зовут Коррин Белая Смерть, еще придется ответить перед ним за то, что тот заставил его друга напасть на него и пробудил в Джоне жажду крови.

Он ответит…

* * *

«Забери их всех к себе в Бездну, Бансрот, этих некромантов», – думал уставший и грязный королевский шут, спотыкаясь на каждой ступеньке знакомой лесенки в винный погреб Асхиитара.

Как ни странно, сейчас это было единственное место, где представлялось возможным спокойно подумать, не натыкаясь на вечно снующих по дворцу слуг, пажей, вельмож и прочую нечисть. Кроме того, здесь можно было получить бесплатный совет, что тоже немаловажно.

Звякнула связка больших ключей на кованом кольце, дверь погреба, скрипнув, открылась, прошел миг – снова затворилась.

– Похоже, для меня разыграли прелюбопытный спектакль, не будь я самая важная персона во дворце, – рассуждал вслух Шико, пробираясь меж рядов винных бочек. Фонарь на стальном кольце в одной руке, во второй – три винные ягоды.

– У них уже есть кто-то… – раздумывал он. – Кто-то, кто передает им тайные сведения. Иначе откуда этот беловолосый узнал мое подлинное имя? Я прежде ему угрожал? Может, обокрал его? Кто знает…

– А ты как думаешь? – раздался голос из-за ряда сархидских бочек.

– Ну, не мог же принц Кларенс знать мое истинное имя… – неуверенно проговорил Шико. – Или мог?

В проходе показалась низенькая сутулая фигура с бутылкой в одной руке и большой головкой сыра в другой. Красный колпак съехал набок, а в бороденке торчали соломинки – видимо, винный дух только что проснулся. Разбудило его звяканье ключей.