еще каждый день посылает деньги в «Дэйли уоркер», потому что не может остановиться, а потом предложил помочь с первым взносом за дом в Левиттауне.

– Ты ему нравишься.

– По-моему, ему все нравятся. В его доме в Дарьене, куда нас пригласили на вечеринку, было человек сто. Я тебе говорю, я поболтал со всеми, и у каждого оказалась история о том, как Джим что-нибудь подарил им или купил у них что-то по завышенной цене. Он напоминает мне одного друга, который был у меня в колледже.

Энди он тоже напоминал Лоуренса.

С Рубеном они столкнулись, разумеется, на ипподроме. Где ему еще быть? Фрэнк и Энди стояли у поручней, наблюдая за забегом и подпрыгивая от волнения, поскольку Энди поставила на лидера, а когда забег кончился и они собрались обналичить ее билет, она едва не упала на Рубена. Тот усмехнулся, а потом заметил Фрэнка. Забавно подскочив, он сорвал шляпу с головы Фрэнка со словами:

– Это ты, капрал? Это ты?

Представляя Энди Рубену, Фрэнк вдруг понял, что настоящее имя Рубена напрочь вылетело у него из головы. Он так долго силился его вспомнить, что Рубен наклонился и представился сам:

– Алекс Рубино, мэм. А это моя жена, Патрисия Де Оро Рубино.

Если Джим и Фрэн Апджон прекрасно чувствовали себя в клубе Бельмонт-Парк с Уитни и Вандербильтами, то Рубен и Пэтти так же отлично чувствовали себя у поручней, треща по-итальянски и по-испански (Пэтти родилась в Пуэрто-Рико) с Джордано и Санчесами. Рубен проводил их к окну ставок, а потом показал им свою ложу. Она располагалась не так высоко и не так близко к финишу, как та, где сидели Апджоны, но он явно часто ею пользовался. Выяснилось, что теперь Рубен занимается недвижимостью. Он использовал льготы для вернувшихся с фронта солдат, чтобы получить лицензию. Фрэнк и Энди посмотрели два последних забега вместе с Рубеном и Пэтти. Слегка похолодало, и Пэтти надела мутоновую шубку, которую Энди похвалила. Да, она теплая. Да, это новейшая мода.

– Когда я познакомилась с Фрэнком, – сказала Энди, – он стрелял кроликов ради шкурок.

– Ага, когда я его знал, он тоже стрелял, – сказал Рубен.

– Кто-то должен был это делать, – заметила Пэтти.

Все кивнули.

К концу последнего забега стало слишком холодно, чтобы идти домой пешком, поэтому Рубен и Пэтти подвезли их на своем новом «Понтиаке». Это была удобная машина с широким задним сиденьем, и ноги было куда поставить. Фрэнк сомневался, что им доведется еще раз увидеться с четой Рубино, однако к концу года он все-таки взял в привычку сопровождать Рубена, когда тот смотрел участки на продажу.

– Чем меньше, тем лучше, – говорил Рубен. – Никто больше не хочет иметь замок. Если тебе попадается одно из этих больших имений, например, после кончины какой-нибудь богатой старушки, о продаже можешь забыть. Никому теперь не нужны обширные подвалы и чердаки или даже чертова лестница. Машина и дом скоро будут примерно одного размера.

Фрэнк мог себе это представить, действительно мог.

1950

Джо и Розанна неоднократно спорили по поводу дома Фредериков, но Джо не воспринимал эти споры всерьез. Розанна увидела в этом признак того, что он становится таким же упрямым, как Фрэнк. Ее злило, что Джо больше заботится о доме Фредериков, чем о своем собственном. Каждый раз, когда она приходила к нему («и чего она вообще беспокоится», спрашивал Джо), в раковине лежала посуда, на столе крошки, одежда свалена в кучу, кровать не убрана. Разве таким она его воспитывала? Амбар чище, чем дом. Больше всего ее раздражало, что у него была вода, горячая вода, но он, судя по всему, никогда ее не использовал. Он ответил, что каждый день принимает душ, поэтому и установил нагреватель, но ее особенно злило, что он постоянно ошивается в доме Фредериков («вовсе не постоянно», возражал Джо), отлавливая каждую пылинку. Кухня, полы, дубовая отделка – все сверкало. Сверкали даже окна – глупость какая, ведь шторы всегда задернуты, чтобы не выцвели ковры и обивка мебели. Что Розанна действительно хотела знать, так это зачем прилагать такие усилия. Вот уже три или четыре месяца от Минни ни слуху ни духу – с тех пор как Джо отправил ей деньги за ее долю кукурузы и бобов, которые он посадил на земле Фредериков. Джо утверждал, что это красивый дом, самый красивый в округе, разве она хочет, чтобы он развалился, как случилось с домом Грэхамов после того, как им пришлось уехать? Стоит только допустить, чтобы разбилось одно окно, как все летит к чертям и дом приходится сносить, как пришлось снести дом Грэхамов, чтобы не портил пейзаж.

– На все-то у тебя есть причины, – заметила Розанна.

– Ага, – сказал Джо, почесывая макушку Ната. – Всегда.

– Что ж, подумай-ка о разнице между причиной и оправданием. Причина – сама по себе награда, а оправдание всегда приводит к разочарованию.

Разумеется, они оба знали, что она имеет в виду. Помимо этого она постоянно говорила:

– Ради всего святого, съезди в город, хотя бы выпей газировки в аптеке. Необязательно учиться танцевать, чтобы включить песенку или две на музыкальном аппарате.

А если он говорил, что едет в город, она просила:

– Пообещай, что зайдешь еще куда-нибудь кроме магазина кормов.

– Как насчет гаража?

– Когда ты в последний раз разговаривал с женщиной?

– Вчера. Я попросил телефонистку соединить меня. Ее звали Линн.

– Да, и она милая. Это младшая сестра Мэгги Берч, очень практичная девушка.