Состав присутствия комиссии – вице – председатель Особого комитета Сената Смирнов Петр Петрович, обер-секретарь – Куммо Сергей Николаевич, секретарь Августов Игорь Олегович, заседатели – депутат Государственной Думы Балицкий Иван Матвеевич и от Союза Земств – член правления Мариинского Общества Викторов Игнат Михайлович. От Патриархии – правящий архиерей Крымского святого Андрея монастыря преподобный Симеон.

В качестве наблюдателя от Священного Союза присутствует член Валлонского правящего дома граф Петер фон Горн и представитель Русского католического экзархата Римской церкви отец Якоб. Взгляд Юкки нашел этого «отца» – высокий тощий в доминиканской сутане.

– Также присутствуют эксперт Генрих фон Зюсс – профессор кафедры этнографии, историк демонических культов, Берлинский университет имени кайзера Вильгельма, и баронесса Анна Николаевна Роденбах – от Российского императрицы Елены Филлиповны общества помощи женщинам. («Эта не иначе хлопотать за актриску будет – ну да им положено – они ж любят проституток перевоспитывать»)

В зал вошла та которую узнали бы если не все мужчины мира то уж точно добрая треть.

Юкки как способная оценить не только теоретически не могла не признать что Барбария великолепна: смуглая бархатистая кожа, вьющиеся смоляные локоны, и при этом синие глаза-сапфиры, точеный нос и полные алые губы. На ней было не красное декольтированое со всех сторон любимое ей платье а скромное серое, закрытое – как у гимназисток или пансионерок и такая же шляпка. (Впрочем – не голыми же сиськами как мадам актриса любила ей тут сверкать: суд и следствие – дело серьезное).

Ее сопровождали два пристава. Юкки хмыкнула – приставы были женщинами – крупными высокими тетками каким мундиры ведомства юстиции словно добавляли росту и весу.

– Если говорить по английски для вас затруднительно – то вам будет предоставлен переводчик с испанского или любого другого языка которым вы владеете свободно, – сообщил советник.

– С вашего позволения я буду говорить по русски, – с акцентом но правильно ответила мадам Барбария. Я достаточно хорошо изучила его когда играла главную роль в «Анне Карениной»

По ложе прессы и зрительским рядам пробежал смешок…

– С такой-то внешностью и черной бабушкой?! – воскликнул кто-то.

– К порядку! – повысил голос председатель. Кинематографические вкусы североамериканского зрителя не имеют к делу отношения!

– Назовите себя, – распорядился он.

– Барбария Хуана Изабелла Мария Химено. Урожденная Гарсия.

– Возраст?

– Двадцать восемь лет.

– Подданство?

– Натурализованная гражданка ДША. На настоящий момент подала прошение о приеме в подданство Российской империи.

– Вероисповедание?

– Исповедую святую католическую веру! – красотка истово перекрестилась.

– Семейное положение?

– В разводе… – она чуть поморщилась.

– Наличие детей?

– Дочь семи лет – Мария Эстрела Химено.

– Профессия?

– Киноактриса и… киноактриса! – твердо закончила она.

– В соответствии с законами Российской империи – продолжил он, – вас предупреждают об ответственности за дачу ложных показаний. Также вы должны произнести присягу в соответствии с законами российской империи и вашим вероисповеданием.

Доминиканец с кислой презрительной миной подошел к ней и протянул католическое Евангелие.

– Клянусь говорить правду только правду и ничего кроме правды! – произнесла она.

– Как следует из предварительных материалов дела, вы были любовницей герцога Ричарда Кентского – это соответствует истине? – начал председатель.

– Не так… Я была его шлюхой. Его рабыней. Его вещью… – казалось Барбария сейчас заплачет.

– Поясните, сударыня? – в голосе чиновника отчего-то прозвучали отеческие нотки.

– Любовница – все же обычно подразумевает хоть какие-то чувства. А я совсем не любила его а он не любил меня… Просто… я была знаменитостью а он… Он ухаживал за мной но как то грубо… Я отказала ему – на моей родине – на Кубе не принято отказывать простым девушкам важным сеньорам – может нехорошо кончиться. А тут, – она печально потупила взор – мне было приятно что я могу послать… простите – отказать знатному богачу. Я… признаться я сперва даже думала он хочет снимать кино – вот напала на аристократа такая блажь… Тем более про него ходили слухи что он… предпочитает… юношей.

– Но вы интересовали его не как актриса?

(«Ох уж эта манера судейских задавать наводящие вопросы!» – мелькнуло у Юкки)

– Да, именно так. И тогда он меня принудил… к сожительству. Ему было лестно как он говорил что он обладает той о которой мечтают десятки миллионов мужчин.

– Каким же образом он это сделал? Он угрожал вам или вашим близким?

– Он выкупил мой контракт у студии «Полярис-Синема». За миллион долларов.

– И только??

– В Демократической Америке говорят, человек – это его контракт… – горько осклабилась миссис Химено. Он был так составлен что я не могла ни сниматься в кино ни работать даже уборщицей без согласия владельца контракта. Я потеряла мужа, потому что продюсеры потребовали играть в этих сценах без дублерши и я не смогла отказаться… Я и сейчас принадлежу ему.

– Нет, – оборвал ее прокурор. По законам Российской империи кабальные сделки ничтожны – и вы свободны от любых обязательств по любым подобным контрактам.

– Благодарю, сеньор! – Барбария снова перекрестилась.

– Как развивались ваши с ним отношения?

– Отношения… Ну да можно и так сказать, – она опять горько потупилась. Просто развивались. Я была…я была его женщиной все время, пока он жил в Лондоне. Он пользовался мной, как только возможно, а еще я должна была говорить, какой он могучий и прекрасный и мужчин лучше него у меня не было… Потом он возил меня с собой, чтобы всегда иметь под рукой, и заставлял меня делать разные постыдные вещи.

– Какие же, позвольте спросить? – полюбопытствовал граф Горн.

– Такие, что и сказать нельзя! – И ртом и… другими частями тела, господа.

– А поточнее?

– Протестую! – воскликнул архиерей. Это не имеет значения для дела – а мы должны щадить стыдливость свидетельницы и законы общественной благопристойности.

– Протест принят, – буркнул судья. Если какие-то подробности интимной жизни госпожи Химено будут важны для следствия, они будут зафиксированы в особом протоколе и оглашены вне присутствия посторонних. Продолжайте, сеньора!

– Я… делала все, что он хотел. Все, что бы он ни приказал мне делать… – голос актрисы – сочный и хорошо поставленный сейчас хрипел и срывался. И все, что бы ни он пожелал сделать со мной. Я… Я позволяла ему иметь меня так, как он хотел. Я была его собственностью. Он возил меня с собой на рауты, на заседания в разные министерства, в поездки… Я часами ждала в его кабинете или особняке или в номере гостиницы чтобы он мог использовать меня, когда ему становилось скучно.

Он приказывал мне называть его своим демоном и владыкой…

– Вы не пытались с ним расстаться?

– Я не хотела быть шлюхой, господа! Но герцог не отпускал меня – говоря, что я буду его наложницей, пока не надоем ему – и что… что мне будет надо постараться чтобы я не надоела ему слишком быстро – иначе он рассердиться. Потому что самое