9

Даже птицы привыкли жить в безлюдном городе. Ходят вальяжно по тротуарам, как самые настоящие работорговцы. Правда, почти разучились летать. Халид Асаад смотрел на них из окна столовой гостиницы. Стип Врлич тоже подошел посмотреть, но не увидел ничего интересного. В руках он вертел оставленный на столе зуб громадного серого крокодила.

— Ты стал часто брать его в руки, — заметил Халид, — почему?

— Нет, не часто, вы ошибаетесь, — не согласился Стип и положил зуб, где взял.

— Нет, часто! — упрекнул Асаад и присел рядом.

— Если честно, я постоянно думаю о том, что он где-то сейчас плавает под нами, — наконец-то признался Врлич. — Наверно, я слишком испугался тогда, извините.

— Это существо описано на глиняных табличках… — счел нужным напомнить музейщик. — Его зовут Ям, бог воды. А вода в пустыне — это все.

— Этот крокодил Ям живет под землей?

— Раньше он жил на поверхности, но ушел под землю, когда изменился климат.

— А почему вы не уехали в Дамаск? Не можете расстаться с этими местами? Очень любите Тадмор?

Асаад молча кивнул.

— А у тебя семья есть? — спросил Халид.

— Никого, — поделился Стип. — Отца и мать убили проклятые янки. И вот опять война. Видимо, и мне не избежать этой участи.

— Это город с главным храмом бога Белла, — напомнил главный смотритель. — Здесь, на Ближнем Востоке, гражданская война шла испокон веков, с древней-древней древности. Об этом боге записи сохранились в Ветхом Завете, там он называется Ваал или Баал. Помнишь, во Второзаконии описано, как иудеи сорок лет бродили по разным землям?

— По пустыне, — отозвался археолог.

— Нет, не по пустыне, — заметил музейщик. — По пустыне они ходили всего два года, а потом ушли на плодородные земли Иордании. Землю обетованную Моисей увидел лишь издали, с горы Нево, но прежде чем он на нее поднялся, Моисей обратился к иудеям с прощальной речью по поручению Бога. Здесь все написано, — похлопал Халид по обложке Библии.

Богословскую беседу ученых прервал звук подъехавшего автомобиля. Халид Асаад выглянул в окно и увидел пикап «Хонда Риджелайн». Стип Врлич тоже выглянул и обнаружил мужчин в военной форме без знаков различия, которые остановились у гостиницы. Старший из них, Хейтам Стайхи, командир ополченцев-христиан партии «Баас», приказал подошедшему со стороны руин Виктору Лаврову:

— Иди сюда, ты!

Тон командира ополченцев был настолько враждебным, что Асаад поспешил на помощь украинцу, а хорвату лишь посоветовал:

— Сиди тихо и не высовывайся!

— А где наши автоматы, Халид? — спросил на всякий случай Стип.

— В моей комнате, на вешалке, — ответил сириец перед тем, как выйти во двор. — Но ты их не трогай!

Из вышедших ополченцев только один, тот, что стал слева, у капота, держал автомат АК-47 наизготовку. На деревянный приклад была наклеена католическая икона Девы Марии. Еще у двух приехавших автоматы висели на ремне через плечо.

— Ты что здесь ходишь, ты турист? — лающим голосом спросил Хейтам Стайхи.

— Нет, я не турист, — ответил Виктор Лавров.

— Американец?

— Украинец я.

На крылечко выскочил главный смотритель с возгласом:

— Э-э-э! Уважаемые! Он ваш, христианин.

— Стой там, старик! — резко приказал командир ополченцев и обратился к Лаврову: — Ну, перекрестись, раз ты христианин.

— Украинец я, — увещевающим тоном произнес Виктор. — Работаю здесь на раскопках, сильно поранился, а уважаемый Халид меня вылечил.

Хейтам Стайхи вглядывался в лицо украинца. Было заметно, что он силится что-то вспомнить.

— Послушайте! — опять вступился Асаад. — Начальник полиции Акрам Бассо уже проверял у него документы.

— Молчать! — оборвал музейщика Хейтам и обратился с перекошенным от злости лицом к украинцу: — Ты что, глухой? Перекрестись, ну!

Лаврову очень не понравилось, как распоряжается здесь этот любитель верблюжьих бегов. Осенять себя крестным знамением по такому поводу тоже не хотелось.

— Перекрестись! — прорычал Стайхи.

Виктор нехотя, как через силу, сложил пальцы правой руки щепотью, приложил ко лбу, потом к животу, к правому плечу, к левому.

— Что это было? — спросил Хейтам. — Ты же неправильно крестишься!

— Крестное знамение это было, — ответил монашеским тоном Лавров, — православное…

— Я тебя узнал! — выкрикнул Хейтам Стайхи, зловеще рассмеялся и обратился к своим ополченцам: — Он в Маалюле обнимался с главарем наших врагов аль-Джуляни! Расстрелять!

— Да подождите, он свой! — еще раз обратился к ополченцам Халид Асаад.

— Молчать, я сказал! — рыкнул Стайхи.

— Может, он и вправду наш? — нерешительно спросил боец, стоявший у капота с автоматом наизготовку.

Хейтаму Стайхи надоело пререкаться, он выхватил из-за пояса пистолет и направил в лицо украинца с явным намерением пристрелить на всякий случай непонятного чужестранца. Во время гражданской войны надеяться не на кого. Свои, не свои, чужие, не чужие… Внешне все одинаковые — игиловцы, оппозиция. Одеты одинаково, врут одинаково. На гражданской войне все «не свои». Свои — это только твое подразделение, где знают тебя в лицо. Никому не докажешь, что ты не ИГИЛ, что не ради военной хитрости перекрестился. Все равно тебя убьют на всякий случай. В такие моменты у кого военный перевес, тот и прав…

— Не надо! — страшно закричал Халид Асаад человеку с пистолетом.

Раздался звон стекла, из окна столовой прогремела короткая автоматная очередь. Это Стип Врлич добавил свои аргументы в дискуссию о том, кто свой, а кто нет. С этой секунды приезжие и встречающие стали смертельными врагами.

Две пули калибра 7,62 разворотили голову командира ополченцев, как переспелый арбуз, и тот рухнул замертво. Халид Асаад резко присел, развернулся и головой вперед юркнул обратно в помещение. Ополченец с автоматом наизготовку выпустил длинную очередь в окно, из которого по ним велся огонь, и заученным движением метнулся под защиту капота пикапа.

Виктор подхватил пистолет, выпавший из руки мертвого Хейтама Стайхи, и бросился за угол гостиницы. Вслед ему застучали автоматы двух ополченцев, но пока они упали, одновременно скидывая с плеч АК-47, пока снимали с предохранителя и передергивали затворы, Лавров уже оказался вне досягаемости — пули впились в каменный угол здания.

Хорват высунулся из окна и несколько раз выстрелил в ополченцев, лежащих перед пикапом. Его очередью заставил спрятаться обратно автоматчик, укрывавшийся за капотом с другой стороны машины. Лавров прижался спиной к стене, вслушиваясь в скупые одиночные выстрелы из окна и щедрые длинные очереди от пикапа. Виктор проверил самозарядный «Кольт Браунинг M1911»: магазин на семь патронов был полон. «Ну, Господи, помоги!» — прочел православный инок наикратчайшую молитву, высунулся из-за угла, прицелился с двух рук и застрелил ближайшего к себе автоматчика, укрывавшегося от выстрелов хорвата за задним колесом пикапа.