— Ну что вы так, Сергей Павлович, — с укоризной сказала Марина.

— Ты не в счет, поэтому мы тебя к себе и забрали, — махнул он рукой. — Ладно, кто идет курить, пошли. Через полчаса продолжим.

Он встал из-за стола, Марина быстро перевела австрийцам его слова, и те, с готовностью пошли за ним. Елена кивнула Виталию, застрявшему за столом, копаясь в тарелке с запеканкой.

— Иди, давай, — сказала она ему. — Или ты курить не хочешь?

Пока все ушли курить, Марина показала им здание, отпуская комментарии по каждому из отделов. Все было по общепринятому стандарту, тот же openspace с стеклянными лицами сотрудников, утонувших в бумагах, та же витиеватая иерархия. Она начинала здесь секретарем после ВУЗа, потом ее перевели в юротдел, о котором она вспоминала с ужасом — бесконечное количество бумаг, все одно и тоже, сидишь с утра до позднего вечера, а выходные тащишь толстенные папки домой. Елена с Аленой переглянулись и расхохотались, объяснив, что у них тоже самое.

— Нет, это не жизнь! — уверенно сказала Марина.

— А что тогда жизнь? — спросила Елена.

— Ну, не знаю, путешествия, новые знакомства, — начала Марина. — Но не это.

— Мужчины? — предложила Алена, слегка зардевшись.

— О, да!

— Так чего ж еще не замужем? — спросила ее Елена.

— Успеется, — отмахнулась Марина. — Я хочу пока мир посмотреть. Через две недели мы летим в Чили, а вы там не были?

— Стыдно признаться, но я уже и забыла, когда в последний раз в отпуск ходила, — задумалась Елена.

— Странно, а я думала, что в Москве все постоянно куда-то летают, — удивилась Марина.

— Нет, не все. Может кто-то и летает, а большинство впахивает как папа Карло! — ответила ей Елена.

— Ну, а то думала в Москву перебраться. Нет, не хочу.

— И правильно, — поддержала ее Алена.

— Ну почему же? — возразила Елена.

— Если у тебя нет блата или капитала, то это работа на истощение, — ответила Алена. — Так мой брат говорит.

— Я смотрю у тебя вся семья философов, — сказала Елена.

— Жить надо легко. У нас почти всегда тепло, а у вас там постоянно то снег, то ураган. Кошмар! Как можно так жить! — восклицала Марина.

— Ну а как люди на Крайнем Севере живут? — спросила ее Алена.

— Ох, не знаю. А может это и не люди вовсе, а роботы? Нельзя жить в холоде. Нельзя!

— Ты очень категоричная, Марина, — заметила Елена.

— Я вот выросла в Тюмени и ничего, человек.

— Но все равно же вас на юг потянуло, правда же? Нет, меня деньги потянули, — ответила ей Елена. — А климат мне в Тюмени больше нравится, там зима как зима, а лето очень жаркое.

Они дошли до конференц-зала, где постепенно собирался народ. Марина побежала за свежим кофейником, а Елена с Аленой встали около чертежей, внимательно их разглядывая.

— Вот, нашла, — Алена показала накрашенным длинным ноготком линию на схеме. — Вот о чем они говорили.

— Ты о чем?

— Да вот, смотрите. Это идет вот от этого, реактор, вроде, вот сюда.

— Ну, и что

— Так эти краники висят прямо под потолком, — Алена показала рукой наверх. — Как к ним добраться?

— Действительно, хрень какая-то, — согласилась Елена.

— Еще какая, — подошел к ним Сергей Павлович, — раньше-то как было сидит инженер и чертит, а потом сам на объект приезжает, контролирует и перечерчивает. А сейчас — опа, мышкой одну точку поставил, и другую поставил, а САПР сам тебе все отрисовал. А машине то что, ей все равно, она машина, а работать людям. Думаете вы у нас первые? Нет, не первые, а проблемы одни и те же, так что я могу с закрытыми глазами сказать, что сделано не так.

— А у нас в стране так же делают? — спросила Алена.

— У нас в стране ничего уже не делают, развалили все. Вот мы и вынуждены брать вот это, — он недовольно поморщился. — Одно слово, колония.

— Почему колония? — удивилась Алена.

— Потому что покупаем технологии и оборудование, а своего нет. Это и есть колония. Мы от всего зависимы. Думаете сырье у нас откуда? Вот, часть нашего, самая ничтожная, остальное импортное. Вот так-то, приехали.

— Опять ты, старый коммунист, за политликбез взялся, — похлопал его по плечу второй директор. — Что ты прекрасным барышням голову пудришь. У них какая задача — нас уговорить, так мы и согласны. А ты начинаешь — весь мир уже такой, пора и нам меняться.

— Нам очень интересно, — возразила Алена.

— Смотрите, этот старый лис запудрит вам голову, спать потом не будете.

— Так, Саныч, иди куда шел, — кивнул ему Сергей Павлович. — Ладно, все нормально. Я уверен, что мы с вами сработаемся.

— Спасибо, мы тоже бы этого хотели, — ответила Елена.

— А нам с вами иного выбора нет — контракт уже подписан, обратного пути нет. Если пропадем, то все вместе.

— Ну что вы так сразу, все же хорошо, — улыбнулась ему Елена, беря под локоть.

— Ну, уговорили, уговорили, — растаял он, — пойдемте, я вам кофе налью.

Он подмигнул задумавшейся Алене и повел Елену к кофейному столику, за которым уже хозяйничала Марина.

— Колония, — повторила Алена, теребя верхнюю губу, она всегда так делала, когда сильно задумывалась.

— Что, колония? — спросил ее молодой инженер, желавший отвести ее пить кофе.

— Да так ничего, просто задумалась. Надо будет с папой обсудить. Пойдем? — она взяла его под руку, отчего кавалер засиял довольной улыбкой.

Андрей сидел в большом кресле перед широкой плазмой и смотрел футбол. Он особо не следил за игрой, мало интересуясь вторым дивизионом английской премьер-лиги. На журнальном столике рядом медленно нагревалась восьмая бутылка пива, которую он лениво допивал, заедая горстью орехов. В комнате было душно и жарко, стоял стойкий дух пива и чего-то жареного, давно уже съеденного.

В дверь позвонили один раз, потом настойчиво три раза. Он встал с кресла и как был, не накидывая на голый торс валявшейся рядом рубашки, пошел открывать.

— А, привет, — кивнул он Насте, которая, не спрашивая, прошмыгнула в квартиру.

— Привет! А что, Ленка еще не приехала? — она чмокнула его в щеку полными губами, обдав крепким запахом духов и недавно выпитого мохито.

— Нет, она же только в полночь прилетит.

— Ах да, а я совсем забыла, — рассмеялась она. — Ну ладно, не помешала?

— Не, пиво будешь?

— А ты все скучаешь. Да-да. Ну ты не скучай, Ленка же скоро приедет, — она игриво пощекотала его прокаченную грудь и живот острыми коготками с ярким шеллаком и блестками на кончиках. — О, футбол смотришь, а кто играет?

Она прошла в комнату и села