вытянул руку со средним пальцем в сторону Трещины и простоял так несколько секунд, поймав несколько любопытных и озадаченных взглядов в свой адрес. Сделав ещё несколько шагов, я занырнул обратно в портал. Раптор всё ещё отирался около моей машины и увидев, что я вернулся, махнул мне рукой, встал на все четыре и шмыгнул в дыру в асфальте, схлопнувшуюся с разрядом искр.

Пристроив баскеты с едой на вынос на пассажирском сидении, я стартанул в сторону Загородного. На парковочном месте осталась лежать пара новых, почти не ношенных стелек.

Гонять на масл-каре по утреннему Питеру, до основного транспортного потока, это настоящее удовольствие, хотя и крайне редкое. Мне повезло проскочить Ваську, вплоть до Невского, меньше чем за пятнадцать минут. Плюнув на ПДД, я срезал путь через Гороховую, и ещё через восемь, уже отмахивался бейджиком против ворот подземной парковки. Запарковав машину, и дожевывая пирожки, я направился в ИАЦ.

Я не гений мысли и прекрасно это понимаю. Как и Шутиха, а точнее «Дружина» стоящая далеко и высоко над ней. Они могли выйти и на Химерина и на Македонца, но вышли на меня. Зачем? Ну во-первых это было достаточно быстро и просто сделать, во-вторых, это можно было сделать без свидетелей или почти без свидетелей. Даже таланты, которые могли видеть меня, должны знать меня в лицо. Из всех, кто был в харчевне у Шутихи, таким был только Гнедой, но он говорить с Комитетом не будет.

В-третьих, что я должен сделать по их мнению? Пойти к тем, кому я доверяю. Зная о том, что я никому не могу верить. И тут было два варианта. Первый это Семёнов. Семёнов он, конечно, мозг, легко могу поверить в то, что он через третьи руки мог бы организовать нечто подобное. Но «мог бы» не равно «стал бы». Даже Дисознавад уважает Семёнова, насколько добиблийских времён демон может уважать смертного. Более того, если бы хотели выйти на Кронина вышли бы на его ручных макак. Значит не Кронин, а Семёнов.

Второй вариант — это моя работа в Комитете. Вторая работа, не просто так Шутиха назвала меня по родной фамилии, а не той, что известна общественности. Точки пересечения, намёк был очень простой и понятный.

Элегантный, не в духе панкующей поварихи. Никто не собирался мне говорить – Эй, Корчагин, а ты помнишь, что у тебя вообще-то есть собственный ресурс, который ты можешь оперативно использовать? Но вот намекнуть – намекнули.

Осталось донести информацию до Семёнова. Прямо говорить – нельзя ни в коем случае. К счастью, у меня абсолютно случайно завалялся конфискованный телефон. По совпадению с этого телефона кто-то отправил мне смску, на основании которой я могу подойти к Евгений Имриховичу за советом. А симка, аккумулятор и сам телефон теперь разбросаны от Васьки до Фонтанки, надеюсь симка вообще уплывёт в Финский залив. Отпечатков нет, ОСБ не привяжется.

ИАЦ никогда не спал, несмотря на ранний час, Семёнов уже был на своем рабочем месте, в простом кабинете с прозрачными стенами, он работал за огромной станцией из четырех мониторов, успевая поглядывать на ещё три плазменные панели, развешенные по стенам. Ветеранский статус и некоторые привилегии по службе, позволяли мне войти к нему в кабинет без доклада и приглашения.

– Евгений Имрихович, здравия желаю!

Интересно, а старых особистов специально учили такой взгляд вырабатывать? Колкие у Семёнова глаза, как два осколка стекла. Он не смотрит на людей, ну или на таких как я, он словно препарирует тебя на составляющие только при помощи взгляда.

– Слушаю вас, Секач.

А нас с вами, явно слушают и другие. Прозрачные стены — это хорошо, ты старый лис делаешь вид, что тебе нечего скрывать. Как бы тебе намекнуть-то…

– Товарищ Семёнов, у меня тут есть вопрос по деятельности агентуры в моем ведении.

Ах, как хорошо играет. Манерность британских актеров отдыхает. Семёнов изменился в лице на полмгновения, явно недооумевая откуда у меня агентура и каким боком тут он, но почти сразу всё понял.

– Показывайте, Секач, что там, опять.

Я обошел его кресло со стороны и показал ему смску, одновременно прикрыв спиной экран телефона.

– Значит смотрите, на портале пишут, что наблюдается повышенная активность «Раубриттеров» в Курортном районе, но я точно знаю, что там не может быть вот этих проявлений и граффити, потому что в период своей командировки, проверял все локации. Вопрос, насколько свежие эти данные и что говорит отдел на местах…

«Друг сказал.Санки купит,ноготьвырезал.Болеет но едет в Питер»

Не лучшая моя шифровка, но Семёнов всё-таки мозг. Запустив на одном из экранов фотоподборку граффити, он подыграл мне, взяв карандаш и постукивая по монитору.

– Не думаю, что это свежие записи. Рассмотрим образцы вот этих меток вот тут и тут…

«GOAT», следующая «℧» скорее всего следует трактовать, как GOT U, то есть понял тебя.

– Так и что в итоге делать, выглядит так словно «Раубриттеры» пометили территории, которые собираются атаковать, это декларация о войне, я прав? Сколько времени у нас есть?

Семёнов пощелкал, переключая фотографии на компьютере.

– Хмм, нет не думаю. Вот у нас четкий образец их метки для защищаемой собственности.

На фотографии с какой-то рунической белибердой было проставлено время. 11-29. Затем цифра 5. Словно показывая мне метки он поочередно указал на буквы "К" и "М"

– То есть я могу направить туда оперов на предмет крышевания?

– Боюсь это не имеет смысла, скорее всего точка принадлежит им опосредовано, и они контролируют либо ближайший ЧОП, либо арендодателя, это маркер защиты собственности. Если он свежий, я поручу аналитической команде заняться вопросом.

– Спасибо Евгений Имрихович, тогда у меня всё. Я буду у себя, если буду нужен вам.

Со спокойной душой покинув кабинет Семёнова, я отправился в свою кабинетную клетушку, включил компьютер и начал работать над очередным отчётом. Письмо пришло уже через полчаса. За визой Корчагина, меня уведомляли, о необходимости внештатной смены в П.Е.Р.Е.К.О.В.Ке

Для вида я скорчил страшную рожу и долго ругался в адрес монитора грязными словами, прежде чем с усталым вздохом открыть приложение к письму.

Бла-бла-бла, внезапная травма на тренировке не позволяет текущему надзирающему офицеру продолжить оценку и контроль группы, его сменят текущие офицеры и резервные надзиратели, подопечных разбросают и перетасуют. Всё гениальное просто. Вообще крайняя работа в