— Да есть тут пара зверьков, — Костя решил главную новость немного потомить в печи ожидания, — твои-то где?

— А-а-а… — махнул, недовольно покривив губы, рукой Саша, — «жопу»[65]из министерства до Моздока сопровождают. Только завтра будут здесь… Блин, а чего мы стоим-то? Пойдем в хату, — широким жестом, казалось охватив всех четверых, Саша пригласил в палатку.

Бес дернулся, но Костя его опередил:

— Саш, времени у нас мало, давай, вон, в спортгородке на скамейках обсудим, да мы домой двинем, извини уж…

— Ну ладно… Нам больше достанется, — улыбнулся Саша и они дружно пошагали к спортсооружениям.

На территории ОСН, как обычно было тихо. Никто не шлялся, только у одной из палаток человек десять бойцов, разложившись на раскладном длинном столе, чистили оружие. Деловито, споро, профессионально.

Саша присел на скамейку, положив вытянутые ноги на зацепы для упражнений для пресса. Опера расселись рядом, Бес остался стоять, свесив локти на брусья.

— В общем, Саня, — Костя сорвал травинку и сунул в рот, — нам необходимо завтра, край послезавтра перекрыть пару блоков… На Комсомольское и на Алханкалу…

— Ну? — Саша ждал продолжения и пока никак не реагировал.

— Хлопать будем мразей с видеозаписи…

— Вычислили что ли? — шумно удивился «Визирь». -Не ожидал! Хотя… — он уже открыто во весь рот скалил зубы, — с Рябиной можно и не в такую жопу забраться… Уважаю, пацаны!

От переизбытка эмоциональной искренности, Саша спрыгнул со скамейки и, хлопнув ладонями, показал большой палец.

— А кого конкретно? Не малолетнего, надеюсь?

Костя, тоже не усидев, встал перед ним:

— Мусоров… Даст Бог, может и ещё кто-нибудь попадется…

— Вот это да! — Саша всё ещё не отошел от новостей и хлопал себя по бёдрам, — вот это тема!

Оперативники, наблюдая неподдельную радость мамонтобразного громилы, невольно заулыбались.

— А может не брать, а? — вдруг слетела улыбка с Сашиного лица, — может развалить к херам прямо в тачках? Как в Шали, а? Пацаны?

Катаева, знавшего о Тимуре-Родионе гораздо больше, чем все присутствующие вместе взятые, такой вариант устраивал, если бы не одно банальное «Но».

Катаев был опером. По масти. Это значит, что ради крупицы любой информации, даже из самого конченого ублюдка, не заслуживающего права коптить, пусть и грешное, чеченское небо, рискуя жизнью, хочется ухватить ниточку, чтобы двигаться по ней дальше. Пускай это не их дело, и задачу, поставленную себе после гибели Крылова и Таричева, они выполнят, пусть это не уровень ментов из провинциальных «уголовок», отбывающих номер в полугодовой командировке и, по всем понятиям, обязанных лишь писать пустую документацию для проверяющих и охранять самих себя, всё равно, возможность зашагнуть дальше, чем тебе определили «знающие», неуступчиво давила в спину. Азарт охотничьего гона совокупился с эфемерным понятием офицерского долга. Зародившаяся на войне внутри Катаева новая сущность требовала очередных, по лезвию, рисковых поступков.

Поэтому, спокойно подавив в себе злобно-веселый порыв, подобно Сашиному, и от этого, почувствовав себя тем, кто принимает решения, Костя, успокаивающе выставил ладони вперед.

— По возможности нужны живыми… Они завязаны на горы, а это, сам понимаешь…

Ему показалось, что по лицу спецназовца мазнули мокрой кистью. «Уставная», на ширину приклада, улыбка съежилась, вздернутые брови вернулись на свое место, литые плечи опустились. С видимым сожалением Саша вздохнул:

— Ну, живыми, так живыми. Давай схему…

Костя, коротко, на пальцах разъяснил «Визирю» диспозицию. Всё стандартно, как и в прошлый раз с Турпалом и Саламбеком.

Только сейчас неизвестна марка автомобиля, но фигуранты известны в лицо. По этой причине придется тормозить все едущие из Грозного машины и заглядывать в салон. Причем на постах это придется делать Катаеву, лучше всех знающего Тимура, или Рябинину, также видевшего боевика вблизи.

— Тогда вам надо будет маски надевать, — прогудел, вставая с корточек, Саша, — чтоб они вас не срисовали и раньше времени не задёргались.

— Само собой, — кивнул Костя.

У «Визирей» всего на ходу было четыре БТРа. Два ушло в Моздок, два осталось в расположении. Договорились, что к восьми утра опера одной машиной приезжают в Ханкалу. Катаев и ещё кто-нибудь одним БТРом становятся на блокпост у отворотки на Комсомольское, ещё двое уходят с другим бронетранспортером к выезду на Алханкалу.

— Вспомнил! — Бескудников хлопнул по трубе спортивного снаряда ладонью, — думаю, что меня не отпускает-то… Завтра же в городе, после обеда «общевойсковичек» намечается и наши боссы хотят под это дело Сейфуллу вывезти на «уличную».

— Тьфу, — задумался Костя, — с народом могут быть проблемы, придется опять что-то мутить. Как всё это заколебало!

— Слышь, — наклонился к Долгову спецназовец, — а что такое «уличная»?

— Это когда «мокрушник» на месте показывает как и где убивал, — пояснил опер.

— А-а-а… — Саша погладил мощный подбородок, — а убежать не пытаются, нет?

— Нет, к сожалению, — Долгов усмехнулся, — наоборот, суки, жмутся…

— Жалко…

Костя сбросил взгляд на часы:

— Короче, Сань, чтобы не случилось — две «коробочки»… Сможешь?

— Ради такого дела… — Саша нехорошо улыбнулся, — могу и пару танков с вертушкой…

— Много… много, — изобразил Костя аптекаря из «Неуловимых».

Опера повставали со своих скамеек и, прощаясь, пожали «Визирю» руку.

— Завтра в восемь! — Костя скрепил свою ладонь с Сашиной последним.

— На святое дело пойдем, — серьезным тоном добавил тот.

— Удачи, парни! — Саша не пошел их провожать, оставшись у турников.

Садясь в машину и, глядя на его несокрушимую фигуру, Косте вспомнилось: «Гвозди бы делать из этих людей, крепче б не было в мире гвоздей…»

Через двадцать минут их УАЗик без приключений проскочив тревожные улицы Грозного, въехал на территорию ПВД Офицеры не успели толком переодеться и рассказать результаты своей поездки, как прибежавший взмыленный Кутузов позвал всех на оперативное совещание. Заговорщически взяв Катаева за рукав пыльной куртки, он вывел его из кубрика в коридор.

— Константин, я доложил Слюняеву о задержанном по убийству неустановленного мужчины в павильоне, — приглушенно сообщил Михаил Анатольевич, — тот поскакал в прокуратуру, а следак ему в разрешении на беседу отказал. Слюняев в бешенстве… Ваша работа?

Молодец, БронеЯша! подумал Костя, но вслух сказал.

— Да ну… Меня вообще с утра не было, ты сам знаешь… Рябина дрых до обеда. Непонятно, с чего это вдруг Яков Иваныч такую позицию занял… Всю дорогу нормальный был.