городках и в это время помогали Строгановым обороняться от беспокойных инородцев. Так, когда мурза Бегбелий с толпой вогуличей напал на строгановские деревни и починки, то казаки разбили их и взяли в плен самого Бегбелия. В течение этого времени казаки сами предпринимали разные поиски против вогуличей, вотяков и пелымцев и таким образом приготовили себя к последующему большому походу на Кучумово ханство.

Трудно сказать, кому именно принадлежал главный почин в этом предприятии. Одни летописи всецело приписывают его Строгановым, которые будто бы послали казаков покорять Сибирское царство. Другие говорят, что казаки, с Ермаком во главе, по собственному замыслу, самостоятельно предприняли этот поход, причем угрозами заставили Строгановых снабдить их всеми нужными для того запасами, съестными и огнестрельными. С вероятностью можно предположить, что почин был обоюдный, но со стороны казаков более добровольный, со стороны же Строгановых более вынужденный обстоятельствами. Казацкая дружина, прибывшая в Чусовые городки, была не такого характера, не таких привычек, чтобы долгое время могла спокойно нести скучную сторожевую службу, покорно подчиняться местным купцам-землевладельцам и довольствоваться скудной добычей в соседних инородческих краях. Много требовалось искусства и терпения сдерживать эту буйную толпу от обид и грабежей, которые она причиняла самим местным жителям. По всей вероятности, она скоро сделалась бременем для собственного края. А между тем преувеличенные известия о широком речном раздолье за Каменным Поясом, о богатствах, собранных Кучумом и его татарами со слабых, невоинственных сибирских народцев, и, наконец, жажда удалых подвигов, которыми можно было бы смыть с себя тяжкие прошлые грехи, — все это возбудило сильное желание идти в малоизведанную страну и попытать там счастья. Подобным настроением, конечно, руководились в особенности атаманы и более всех Ермак Тимофеевич; судя по его последующей предводительской роли, он-то, вероятно, и был главным двигателем всего предприятия и склонил самих Строгановых способствовать ему. Последние избавлялись, таким образом, от беспокойной толпы казаков и приводили в исполнение давнюю мысль свою собственную и московского правительства, о перенесении борьбы с сибирскими татарами в их собственную землю за Уральский хребет и наказании хана, переставшего платить дань Москве.

Как бы то ни было, Ермак с товарищами принялся нагружать суда всеми нужными запасами. Строгановы снабдили казаков провиантом, необходимым для дальнего пути, а именно: ветчиной, толокном, мукой, крупой, солью, а также ружьями, пищалями, свинцом и порохом. Мало того, дали им еще 300 человек из собственных ратных людей, в числе которых, кроме русских, были наемные литовцы, немцы и татары; дали им также провожатых и толмачей, знавших сибирские пути и языки. Казаков налицо было 540. Следовательно, число всего отряда простиралось свыше 800 человек. Отправляясь в такой дальний и трудный поход, казаки сознавали, что его успех был бы невозможен без строгого военного порядка (дисциплины); потому за нарушение его атаманы установили разные наказания: так, блудников положено публично мыть и потом сажать на три дня в оковы, а ослушников и беглецов топить в реке. Предстоявшие труды и опасности напомнили казакам о церкви Божьей и сделали их богомольными; говорят, что Ермака сопровождали три священника и один монах, которые ежедневно совершали божественную службу. Приготовления к походу потребовали немало времени; так что самый поход начался довольно поздно, уже в сентябре 1581 года. Помолясь Богу, воины сели на суда и при звуке военных труб и сопелей отплыли вверх по Чусовой. После нескольких дней плавания они вошли в ее приток, речку Серебрянку, и достигли волока, который отделяет систему реки Камы от сибирских рек, именно от Обской системы. Пришлось употребить немало трудов и усилий, чтобы перебраться со всеми тяжестями через этот волок и спуститься в ближайшую речку Жеравлю; только немногие наиболее легкие лодки удалось перетащить, а некоторые застряли на самом волоке. Наступило уже ненастное, холодное время, реки стали покрываться льдом, и где-то около этого волока казаки должны были зазимовать. Они поставили себе острожек, откуда одна их часть на лыжах и нартах предпринимала поиски в соседние вогульские края за съестными припасами и всякой добычей; а другая строила новые лодки и изготовляла все нужное для весеннего похода. Когда наступило половодье, дружина села на суда и Жеравлею спустилась в речку Баранчу, Баранчею в Тагил, а Тагилом выплыла в Туру, приток Тобола, и, таким образом, вступила в пределы Сибирского ханства. На берегах Туры стоял остяцко-татарский юрт Чингиди (Тюмень), которым владел или родственник Кучума, или просто его данник местный князек Епанча (или Епанза). Тут произошла первая, упоминаемая в сибирских летописях, битва, которая окончилась совершенным поражением и бегством епанчинских татар. Турой казаки вошли в реку Тобол и там на устье Тавды имели некоторое удачное дело с татарами. Беглецы татарские принесли Кучуму вести о пришествии русских воинов; причем (по словам сибирских летописей) оправдывали свое поражение действием незнакомых им ружей, которые считали особыми луками: «Когда русские стреляют из луков своих, тогда от них пашет огонь, и дым великий исходит, и гром грянет как будто с небеси; стрел не видно, а раны наносят смертельные, и никакими ратными сбруями невозможно от них ущититься: куяки наши, и бехтерцы, и пансыри, и кольчуги все пробивают навылет». Вести эти сильно опечалили Кучума и смутили его, тем более что разные знамения, если верить народному преданию, уже предрекали ему приход русских людей и падение его царства. Между прочим, оно рассказывает следующее. На Иртыше против устья Тобола был песчаный островок, и окрестные жители будто бы не раз видели, как на этот островок выходили два зверя, один из Иртыша, другой из Тобола, и бились между собой. Первый большой, белый, косматый, подобный волку, а второй небольшой, черный, похожий на гончего пса; второй убивал первого и обратно уходил в воду; но и первый через несколько времени вставал и скрывался в воде. Когда донесли Кучуму об этом явлении, он вопросил волхвов и гадателей и те объяснили ему, что большой зверь означает его царство, а малый русского воина, который придет и возьмет его царство. (Любопытные черты сходства с преданиями о завоевании Мексики Кортесом.)

Сибирский хан, однако, не теряет времени и спешит принять деятельные меры для своей обороны. Он собирает повсюду своих князей и мурз с татарами, кроме них еще толпы подвластных остяков и вогулов и посылает их под начальством своего близкого родственника, храброго царевича Магметкула навстречу казакам. А сам между тем устраивает земляные укрепления и засеки около устья Тобола, под так называемой Чувашевой горой, чтобы преградить доступ к своей столице, городку Сибири, расположенному, как сказано, на