защищать отечество, проливать свою кровь или умирать за общее благо ("Когда Франции угрожает опасность, твой долг - взять оружие и лететь ей на помощь"), подчиняться правительству, нести военную службу, работать, учиться, платить налоги и т.д.

С самого начала обучения в школе детям внушали, что их первейший долг - защищать свою страну в качестве солдат. Армия - и это было важно, учитывая прошлое и устойчивую враждебность к солдатам и военным - "состоит из наших братьев, родителей, родственников". В речах при поступлении в вуз этот священный долг назывался в ритуальных терминах - наши мальчики будут защищать землю отечества. Вся школьная программа была направлена на развитие этой темы. Гимнастика должна была "развить в ребенке идею дисциплины и подготовить его ... к тому, чтобы быть хорошим солдатом и хорошим французом". Дети пели зажигательные песни, как "Флаг Франции", "Потерянный часовой", "Марсельеза". Композиции на эту тему были упорядочены, с указанием названия и содержания: "Письмо молодого солдата родителям. Он рассказывает им о том, что сражался с врагами Родины, был ранен... и гордится (как, наверное, и они) тем, что пролил свою кровь за Родину". А учителя с удовлетворением рассказывали, как они прививали любовь к родине, вызывая из своей истории "те воспоминания, которые привязывают наши сердца к родине", а затем "развивали это чувство, показывая Францию сильной и могущественной, когда она объединена".

Лучших инструментов внушения и формирования патриотизма, чем французская история и география, не было, особенно история, которая "при правильном преподавании [является] единственным средством поддержания патриотизма в поколениях, которые мы воспитываем". Может быть, другие общественные силы мало способствовали его развитию и воспитанию? К сожалению, большинство учителей плохо знали историю, с географией все еще хуже. Когда в 1870-х годах стали преподавать историю Франции - или начали ее преподавать, - то, как правило, ограничивались только царствованиями и датами, и, похоже, дальше Средних веков дело не шло. История игнорировалась, а гражданские науки отсутствовали в программе обучения, жаловался Феликс Пеко в 1871 году. Вполне возможно было "использовать французскую историю для формирования французских граждан, заставить знать и любить свободное отечество; но до сих пор не было сделано ни одной элементарной попытки такого рода". Это неудивительно. "Учителя, получившие аттестат 1850-1868 годов", более половины тех, кто преподавал в 1879 году, "никогда не изучали французскую историю и не знают ее", - ворчал школьный инспектор в Вандее. А "учителя начинают, это еще ново и редко, излагать главные события французской истории", - сообщал другой инспектор из Верхней Садны."? Эта работа должна была проводиться в учебниках, подобных "Первому году французской истории" Лависса, книге, тщательно продуманной с целью показать и обосновать рост французского патриотизма и единства от малой родины к большой. Читая ее, детям говорили: "Вы узнаете, чем вы обязаны своим отцам и почему ваш первейший долг - любить прежде всего свою родину, то есть землю своих отцов".

Как родной язык не был языком их матерей, так и отечество было где-то больше (действительно, чем-то другим), чем то место, где, очевидно, жили их отцы. Очевидно, что требовалась обширная программа индоктринации, чтобы убедить людей в том, что отечество выходит за свои очевидные пределы и представляет собой нечто огромное и неосязаемое под названием Франция. Взрослые были слишком глубоко укоренены в своей отсталости. Но даже детей, при всей их податливости, было трудно убедить в этом, не имея в своем арсенале материалов, которые стали доступны только в 1870-е годы. Во времена Второй империи "дети не знали географии, не видели карт, ничего не знали ни о своем департаменте, ни о своем отечестве" (Лот-и-Гаронна). Дети "совершенно не знали о существовании своего департамента или Франции" (Дордонь). "Понятия о геогра-фии стали общей потребностью" (Дубс).

Карты Франции начали поступать в продажу вскоре после франко-прусской войны и распространялись государством. Сначала городские, а затем и сельские школы были обеспечены настенными картами. К 1881 году мало какая классная комната, какой бы маленькой она ни была, не имела карты. Конечно, некоторые из них служили "только для украшения"® , но они прививали всем образ национального шестиугольника и напоминали, что восточная граница должна проходить не по Вогезам, а по Рейну. Они также являлись мощными символами не только утверждаемого отечества, но и к абстракциям молодые умы должны были привыкнуть. Насколько трудным оставалось это последнее упражнение, можно судить по циркуляру 1899 г., в котором объявлялось о распространении гравюр с "видами различных областей Франции, которые придадут конкретность представлению об отечестве".

К 1880-м годам решительное наступление на провинциализм стало давать результаты. "Франция перестала быть королевством и стала отечеством". Мальчики в сельских школах были увлечены рассказами о былой славе Франции. До подготовки к экзамену на получение школьного аттестата в своей затерянной долине Канталь, Пьер Бессон купил толстый учебник истории для продвинутого курса и проводил перерывы в занятиях, заучивая наизусть кампании Наполеона. Возвращаясь вечером домой, мальчики кричали друг другу отрывки из Гюго или Дероделя, и долина гудела отголосками Ватерлоо". Молодые овернцы присоединялись к остальной Франции, когда некогда абстрактное понятие приобретало конкретные и эпические формы.

Захватывающие подвиги сами по себе были частью трансцендентной темы. К 1884 году книга Бруно "Тур де Франс", опубликованная в 1877 году, разошлась 108 тиражами, а к 1900 году ее продажи превысили восемь миллионов экземпляров. Каждый ребенок знал, читал и перечитывал историю двух эльзасских мальчиков, которые после смерти отца покинули свой дом, чтобы исполнить его желание жить как французы. В этой книге с большой простотой удалось познакомить читателей практически со всеми регионами Франции, их укладом, пейзажами, историей и людьми. Ее и сегодня можно читать с удовольствием, и она по-прежнему оставляет ощущение очаровательного мира - не простого, но полезного и достойного, где при правильном подходе можно найти себе применение. Прочтение вызывает желание повторить путь Жюльена и Андре, формирует прочные связи симпатии к Франции и людям, живущим в ней. Миллионы людей, прочитавших книгу и иллюстрации к ней, поняли, что французский патриотизм является естественным дополнением к их собственному: "Франция - это сад, а провинции - цветы в нем". И хотя каждый из детей, встретившихся на пути, поет хвалу своей родине, все согласны с тем, что Франция включает их всех: Vive la patrie francaise! Любовь к Франции - лейтмотив, который становится все более настойчивым по ходу книги, и то, что она подразумевает, становится очевидным. Баярд "умирает за свою страну"; Дю Гес-Клен представлен как французский патриот, сражающийся с англичанами (когда он воевал в основном с бретонцами).