— Федералы не способны выследить собственную тень, даже когда солнце находится у них за спиной.

— Положим. Но сегодня лучше все-таки не рисковать. Не забывай, завтра тебе предстоит важное дело.

— В таком случае я привезу тебе свою пушку.

— Дом, очень тебя прошу сегодня держаться от отеля подальше. У меня пока все в порядке.

— Ладно, но ты всегда можешь мне позвонить. — Дом помолчал, потом спросил: — А хочешь, я посажу тебя и твою дамочку на время в камеру? Такие случаи предусмотрены программой по защите свидетелей.

Я задумался над этим предложением, но решил, что Джилл Уинслоу будет не в восторге от подобной перспективы. Более того: если федералы узнают об этом — а получить такого рода информацию этим парням было вполне по силам, — им не составит труда перевести нас с Джилл из одной камеры в другую — свою собственную.

— Эй, Джон? Ты меня слушаешь?

— Знаешь, Дом, я бы не хотел, чтобы наши с Джилл Уинслоу имена фигурировали в каких-либо официальных сводках. В настоящий момент я предпочел бы остаться пропавшим без вести. Но если я почувствую, что нам с Джилл пришло время сесть в тюрьму, я обязательно тебе позвоню.

— Договорились. «Плаза», конечно, куда более комфортабельное место, нежели тюрьма «Метрополитен».

— Благодарю, Дом. Обещаю защитить тебя, если дерьмо полетит во все стороны.

— Когда дерьмо полетит во все стороны, будет лучше, если в этот момент рядом окажемся не мы, а кое-кто другой.

— Будем надеяться, что все так и произойдет. Так что наслаждайся своим барбекю и радуйся жизни. Чао.

Джилл оставила на столе в гостиной для меня записку:

«Ушла в двенадцать пятнадцать, буду в пять вечера. Если задержусь, позвоню. Можно пригласить вас на обед? Джилл».

Я почитал «Санди Таймс» и посмотрел телевизор. Несколько раз я проверял свой мобильник, но никаких сообщений, в том числе и от Мертвеца Теда, не было, хоть он и обещал со мной связаться.

Было полшестого вечера. Джилл все не возвращалась, поэтому я послал ей на мобильный сообщение и заказал в номер пива.

В пять сорок восемь она позвонила:

— Извините, но у меня напрочь отсутствует чувство времени. Я вернусь около половины седьмого.

— Буду ждать вас в номере.

По-видимому, чувства времени у нее и впрямь не было, поскольку она приехала только около семи. Я уже хотел высказаться по этому поводу, но она протянула мне пакет из магазина «Барнис» и сказала:

— Взгляните.

В пакете я обнаружил мужскую рубашку. Учитывая то обстоятельство, что свою рубашку я не стирал уже три дня, она сделала этот подарок скорее не мне, а себе. Но я все равно был благодарен ей за заботу.

— Спасибо. Вы чрезвычайно предусмотрительны.

Она рассмеялась и сказала:

— Я догадалась, что вы прилетели из Йемена в той самой рубашке, которая на вас сейчас, поскольку вид у нее, скажем прямо, несколько помятый.

На самом деле от моей рубашки просто воняло. Я вытащил обновку из упаковки и с удивлением обнаружил, что она розового цвета.

— Приложите, — сказала она.

Я послушно приложил рубашку, а Джилл оглядела меня со всех сторон и сказала:

— Вам очень идет этот цвет. Он подчеркивает ваш загар.

Это был бы прекрасный цвет, если бы я вдруг решил сменить пол.

— А почему вы… вы действительно так думаете?

Она взяла рубашку и в одну секунду вытащила из нее все пятьсот булавок, после чего расстегнула на ней пуговицы и произнесла:

— Думаю, она вам как раз. Примерьте.

Рубашка была с короткими рукавами и шелковистой на ощупь. Я скинул с себя свою старую сорочку и облачился в новую — шелковую и розовую.

Джилл посмотрела на меня и сказала:

— Вы в ней выглядите просто потрясающе.

— Да и ткань такая мягкая. — Потом я спросил: — Кстати, муж оставил вам сообщение?

Она кивнула.

— И что он вам сказал?

Она вынула из сумочки телефон, выбрала в меню опцию «голосовая почта» и протянула его мне.

Я услышал произнесенные механическим голосом слова: «Сообщение получено в пятнадцать двадцать восемь». Потом заговорил мистер Уинслоу: «Джилл, это Марк. Я получил твое сообщение».

Его голос был совершенно бесцветным, и я, обнаружив, что цифровому устройству удалось его записать, удивился почти так же, как и в тот раз, когда увидел его фотографию.

«Меня очень тревожит твое поведение, Джилл, — продолжал Марк. — Очень. Поэтому прошу тебя перезвонить мне сразу же, как ты получишь это сообщение. Я должен знать, что с тобой и где ты сейчас находишься. Вообще этот внезапный отъезд кажется мне чрезвычайно легкомысленным поступком. Ты не позвонила мальчикам, и они, не дождавшись твоего обычного воскресного звонка, перезвонили мне. Я сказал им, что ты уехала к подруге, но в моем голосе, по-видимому, чувствовалось волнение, и они, как мне кажется, забеспокоились. Поэтому я прошу тебя срочно позвонить им. И не забудь позвонить мне, так как я тоже очень волнуюсь. Надеюсь поговорить с тобой после того, как ты получишь это сообщение».

Я ждал, что он скажет что-нибудь вроде «Я люблю тебя» или «Искренне ваш», но ничего подобного не последовало, и я, выключив телефон, передал его Джилл.

Некоторое время мы молчали, потом Джилл сказала:

— Я, конечно же, не перезвонила.

— Не понимаю, как вы устояли перед столь страстным призывом.

Она улыбнулась, потом ее улыбка растаяла, и она произнесла:

— Я не хочу причинять ему боль.

— Смею сказать, что он не показался мне человеком, испытывающим душевные муки, — заметил я. — Но вы его лучше знаете.

— Он еще три раза звонил мне с просьбой перезвонить.

Я обдумал ситуацию и решил, что Тед Нэш пока еще не наведывался с расспросами о Джилл. Поразмыслив еще немного, я пришел к выводу, что, возможно, Тед Нэш находился в комнате, когда Марк Уинслоу звонил своей жене.

Я спросил:

— Голос мужа не показался вам странным?

— Он всегда так разговаривает.

— А может быть, кто-то говорил ему, что́ он должен сказать. Представитель полиции или еще кто-то. Как вы полагаете?

Немного помолчав, она сказала:

— Это вполне возможно. Обычно он довольно редко вспоминает о наших мальчиках. — Она посмотрела на меня и добавила: — Я понимаю, что вы имеете в виду, но не уверена в этом.

— Ясно… — Потом меня посетила еще одна параноидальная мысль, но из разряда полезных. Если Тед Нэш отстает от меня на шаг, мне пока не о чем беспокоиться. Главное, чтобы он меня на этот самый шаг не опередил.