неудачными. Возможно, более успешными стали старания Ярослава, во всяком случае, в Эстонии, и русская гегемония на Финском заливе, защищавшая торговые пути от Готланда до Новгорода, судя по всему, продержалась до 1106 года[222]. Но в целом финны, эсты, балты и другие племена этого побережья в этот период сохраняли независимость, язычество и племенной образ жизни. Они обладали некоторыми пиратскими силами, но не имели ни организации, ни цивилизации. Таковыми они, как и венды, оставались до вмешательства в балтийские дела германцев в следующем веке[223].

Будь Швеция сильнее в этот период, она могла бы заполнить вакуум силы, созданный польской, датской и русской слабостью. Но после смерти Анунда Якоба в 1054 году в ней тоже начался упадок. Нам известно о приходе к власти около 1060 года некого Стенкиля из Вестергётланда, отпрыска древнего королевского дома Уппсала. Нам также известно, что, будучи христианином, он столкнулся с враждебностью язычников. Но больше мы не знаем почти ничего. Швеция в ту пора не чеканила монет, и даже имена ее монархов неизвестны. Адам Бременский демонстрирует удивительное невежество о Швеции, которое может быть только результатом ее изоляции от соседней Дании. Нарисованная им картина языческой Швеции, богатой и таинственной, с великой языческой святыней в городе Уппсала и процветающим портом в Бирке, поддерживающей активную торговлю с внешним миром, никак не может соответствовать действительности. Она является или плодом фантазии, или основана на устаревшем – минимум на век – материале, которым автор старался прикрыть свое невежество. Бирка перестала существовать за век до того периода, когда он писал. Кроме того, представляется в высшей степени сомнительным, что язычество могло расцвести столь пышным цветом в стране, где христианство распространялось такими королями, как Олав Шётконунг, Анунд Якоб и Стенкиль. О политических событиях в Швеции того периода мы можем с уверенностью утверждать лишь то, что они для нас почти неизвестны и остаются таковыми примерно до середины XII века, когда в Швеции появилась новая, более упорядоченная жизнь[224].

Таким образом, к концу XI века большинство территорий вокруг Балтики изменились. Они превратились из региона, где властвовали сильные монархии – Дания, Польша, Швеция, Киевская Русь, – в «медвежий угол» Европы. Дания сохранила некоторое влияние, и торговый путь от датских берегов в Готланд и дальше, в Новгород, – они оба сохранили экономическую и политическую значимость – продолжал действовать. Но Швеция и берега Восточной и Южной Балтики канули в политическую безвестность. Венды, балты и курши (куроны) обладали достаточной военно-морской мощью, чтобы вторгнуться в Данию в 1043 и 1051 годах. Но в целом они оставались приверженцами язычества, которое всегда было сильно среди них, и были разделены на племена или конфедерации, организация которых нам неизвестна. Они так и оставались на границе европейской цивилизации до следующего века[225].

Тот же беспорядок и политический распад, который воцарился на Балтике в рассматриваемый период, дошел и до Киевской Руси. После смерти Ярослава в 1054 году единство Киева завершилось надолго. Возможно, то, что последовало, было просто разделением Руси на политико-экономические регионы, вроде того, что имело место раньше после смерти Святослава и Владимира. Только на этот раз не было преемника, способного объединить все эти разрозненные регионы в единое царство. Киев и его правитель поддерживали господство над некоторыми территориями Руси, но не могли достичь эффективного политического контроля. Отчаянно споря между собой, наследники Рюрика не могли даже справиться с набегами половцев, которые добрались уже до окраин Киева и нарушили связи между Русью, Черным морем и Каспием. Сохранились некоторые контакты с Западом, а значит, можно вести речь о преемственности политики Ярослава. Был устроен брак между Владимиром Мономахом, внуком Ярослава, и Гитой Уэссекской, дочерью Гарольда и племянницей Свена Эстридсена Датского, что указывает на заинтересованность Киева в балтийских контактах. Сестра Владимира была замужем сначала за графом Северной марки, а потом за Генрихом IV Германским, что означает аналогичный интерес к контактам с Центральной Европой. Брак Всеволода и греческой принцессы предполагает также наличие византийских связей. Но в целом в конце XI века контактов Киевской Руси с Западом и Византией стало меньше, и они утратили былую важность. Это не изменилось до начала XII века, когда Русью правил Святополк II, который разбил половцев и вновь открыл путь к Черному морю. В 1104 году он выдал замуж одну из своих дочерей за короля Венгрии, а другую в 1102 году за короля Польши, тем самым восстановив контакты по наземным торговым путям с Центральной Европой. До этого времени, однако, Киевская Русь не являлась важным фактором в европейских делах[226].

Та же политическая слабость, заметная на Руси, в Польше и на Балтике, имела место даже в Германии, которая до смерти Генриха III в 1054 году была сильным государством. Генрих оставил после себя молодого наследника, Генриха IV, и, пока он взрослел, страну раздирали беспорядки. Когда же он взял на себя всю полноту власти, стало еще хуже из-за противостояния с папой Григорием VII. Не в силах взять верх над папством силой оружия, Генрих был вынужден наблюдать, как усиливаются беспорядки в его стране, а знать все чаще отвергает и императорскую власть, и церковь, на которую он больше не мог полагаться. Около 1100 года Германия начала движение от силы к слабости. Ее правители, некогда самые могущественные монархи Европы, начали все чаще демонстрировать бессилие, в начале XII века ставшее их неотъемлемой чертой.

Давайте подведем некоторые итоги. Какие же политические события происходили в Европе в 1043–1100 годах? На Востоке Русь перешла от единства к расколу. Польша, Швеция и Балтика переживали тяжелые дни, и даже Германию охватил упадок. На Западе слабая Англия, которую жаждали получить дом Годвина и король Норвегии, попала вместо этого в руки Вильгельма Завоевателя, герцога Нормандии. Только это не принесло мира, а положило начало череде морских сражений между Англией и ее фламандскими, датскими и норвежскими соседями, которые закончились только после смерти Магнуса Голоногого в 1103 году. К этому времени в сильной Англии и единых национальных государствах Дании и Норвегии наконец воцарился мир, а Франция была готова сделать первые шаги к сильному центральному государству, каковым она стала при поздних Капетингах. Центр силы в Северной Европе снова начал перемещаться, на этот раз на юг и запад. Теперь на территории между Темзой, Рейном и Луарой, в регионе, связанном и со Средиземноморьем и с северными морями, начала развиваться новая европейская цивилизация Высокого Средневековья.

Этот переходный период между концом империи Кнуда и началом Первого крестового похода