За полчаса, пока все ждали возвращения Люси и Рори, Оскар посмотрел наброски плана, выслушал идеи Сэма, убедился в их целесообразности и дал согласие на переделку. Кэрри тоже одобрила предложения Сэма.

— Знаете, мне всегда нравилась идея большого первого этажа без всяких перегородок, особенно в маленьком доме. Увеличив пространство, вы получите больше солнечного света. Сэм, вы умница. Почему вы так хорошо разбираетесь в перепланировках, сносе стен и где научились чертить?

— Два последних месяца я не вылезаю из планов, проектов, чертежей и калек. Надо быть уж очень тупым, чтобы не приобрести крохи каких-то знаний.

Уже почти стемнело. Кэрри взглянула на часы и сказала, что пора возвращаться в Криган. Люси еще предстояло накрыть на стол для завтрашнего рождественского обеда, а Кэрри собиралась приготовить какое-нибудь сытное блюдо на вечер.

— Мы ведь пойдем на ночную службу, Элфрида? — спросила Кэрри.

— Да, наверное. Оскар хочет остаться дома, а я пойду.

— И я. Люси и Сэм тоже идут. Поужинаем попозже, ведь вечер будет долгий.

— Мы сможем сыграть в карты. Я нашел несколько колод в нижнем ящике книжного шкафа. Кто умеет играть в канасту с тремя колодами?

— В самбу, хотите сказать? — спросил Сэм. — Я умею. Когда я жил в Нью-Йорке, это было там очень модно.

— А я не умею играть, — заявила Люси.

— Ничего, мы будем играть с тобой на пару, — пообещал Оскар.

Тем временем собрали и уложили все, что осталось от пикника, отыскали шапки и перчатки и решили, кто с кем поедет. Первая партия уселась в машину Сэма. Элфрида, Оскар и Горацио остались, чтобы запереть дом и выехать попозже, а сейчас вышли проводить остальных.

Было всего лишь четыре часа дня, но уже подкрались синие сумерки и прекрасная новорожденная луна, нежная, как цветок, выплыла на сапфировое небо. Снежные вершины холмов слабо светились в странном сумеречном мерцании луны. Начался отлив. Отступая, море обнажило волнистую песчаную отмель. Еще летали кроншнепы, оглашая криком побережье, но другие птицы уже замолчали, спев все свои дневные песни.

Большой «дискавери», мигнув хвостовыми огнями, исчез за поворотом. Оскар и Элфрида стояли у двери, пока могли уловить шум мотора, потом вошли в дом.

— Не хочется уезжать. Не хочется уходить отсюда. Не хочется, чтобы этот день кончался, — сказала Элфрида.

— Тогда побудем здесь еще немного.

— Если бы здесь нашелся чай, я бы тебе заварила.

— Попьем, когда вернемся.

Оскар устало опустился на софу, на место Сэма. Он прошелся с молодежью дальше, чем собирался, и утомился. Элфрида подбросила в огонь остатки топлива, потом села напротив и протянула к огню закоченевшие пальцы.

— Мы будем здесь жить, правда, Оскар?

— Если хочешь.

— Я хочу. А ты?

— Да. Признаюсь, у меня были сомнения, но теперь, когда я снова увидел дом и Сэм рассказал, что можно сделать, считаю, что мы можем переехать.

— Это замечательно. Придут архитектор и строители, и все станет новым. Один из моих любимых запахов — это когда пахнет мокрой известкой. А на втором месте — запах свежей краски.

— А как насчет мебели?

— Какое-то время придется обходиться тем, что есть. А потом оглядимся, поездим, может, купим что-нибудь красивое на аукционе. Но прежде всего надо сделать дом таким, каким мы хотим его видеть: теплым, светлым, полным воздуха. С печью и красивой кухней. Тепло важнее всего. Как это майор прожил здесь так долго и не умер от переохлаждения?

— Ну, он был человеком старой закалки. «Толстый твидовый пиджак, длинные шерстяные кальсоны — и я не желаю слышать чепуху насчет того, что холодно».

— Но ты никогда не будешь так вести себя, правда, Оскар? Я не переживу, если ты станешь носить длинные шерстяные кальсоны.

— Если мне хоть немного повезет, я в жизни их не надену.

Тени удлинились. Темнота за окном уже поглотила голые деревья. Элфрида вздохнула:

— Наверное, пора ехать. Нельзя всю готовку взваливать на Кэрри.

— Подожди. Я еще хочу поговорить.

— О чем?

— О нас с тобой.

— Но, — она хотела было ответить: «мы весь день говорили только о нас с тобой», однако Оскар ее перебил.

— Пожалуйста, просто выслушай меня.

Он говорил так серьезно и настойчиво, что она встала, подошла и села рядом с ним на старой софе, а он положил ладонь на ее руку. Элфрида вспомнила, что это однажды уже было, когда они сидели за кухонным столом в Грейндже после гибели Глории и Франчески и она никак не могла найти подходящие слова утешения.

— Слушаю.

— Мы собираемся сделать новый шаг. Вместе. Это наше общее дело: поднять дом, истратить на это большие деньги и потом жить здесь. Кроме того, в обозримом будущем с нами будет жить и Люси. Ты не думаешь, что, может быть, настало время нам заключить брак? Стать мужем и женой? Это лишь формальность, я знаю, потому что при всем старании наш союз вряд ли может стать крепче, нежели сейчас. Но брак скрепит его, словно печатью… не в моральном смысле, но просто как бы лишний раз подтвердит нашу веру в будущее.

Элфрида почувствовала, как ее непослушные «глупые» глаза наполняются слезами.

— Оскар…

Она отняла руку и стала искать носовой платок. «Старые люди выглядят ужасно некрасиво, когда плачут», — опять подумала она.

— Тебе совершенно не обязательно это предлагать. Ведь прошло меньше двух месяцев после… Еще слишком мало мы грустили. Этого времени недостаточно, чтобы воспрянуть. И ты в данном случае не обязан думать обо мне, потому что я не отношусь к женщинам, которым обязательно надо быть замужем. Я с радостью останусь с тобой навсегда и так, и я не хочу, чтобы ты считал своим долгом жениться на мне.

— Но я предлагаю это не из чувства долга. Я люблю тебя, я почитаю тебя и сейчас, при теперешнем положении вещей. Я думаю, ни ты, ни я не придаем ни малейшего значения тому, что о нас думают или говорят другие. Если бы все оставалось как оно есть, я бы с радостью вел нынешний образ жизни. Но у нас теперь есть Люси, и мы должны подумать о ней.

— Но какое значение имеет ее присутствие для нашего образа жизни?

— О, моя любимая, дорогая Элфрида! Ты подумай вот о чем. Пока что жители Кригана относились к нам с тобой с величайшей добротой, даже терпимостью. Нам не задавали никаких вопросов. Ни единый человек не кинул в нас камень, даже самый крохотный. Но с появлением в нашем доме Люси все изменится. Она пойдет в местную школу, а дети не всегда добры. Пойдут слухи. Да, это бывает даже в наши дни и в нашем веке. Родители могут озлобиться и повести себя некрасиво. Не хочу, чтобы подобные вещи болезненно сказывались на Люси. Нам также придется считаться и с новым мужем Николы, мы же о нем ничего не знаем. Возможно, он порядочный человек, а может, один из тех высокомерных людей с очень жестким моральным кодексом. Иногда они с Николой будут приезжать к нам. А мы ведь не хотим давать им ни малейшего повода увезти от нас Люси в Америку вопреки ее желанию, правда?