— Я не буду обращать внимания на твои оскорбления, Акива, — сказал Авидан, — потому что слишком многое поставлено на карту. Думаю все-таки, что ты в первую очередь еврей и любишь Эрец Исраэль.

С этими словами он протянул Акиве копию доклада Хэвн-Херста. Старик в свою очередь передал бумагу Бен Моше, который направил на нее свет карманного фонаря.

— Еще четырнадцать лет тому назад я утверждал, что англичане — наши враги, — тихо сказал Акива.

— Я не собираюсь спорить с тобой. Будете сотрудничать с нами или нет? — спросил Авидан.

— Что ж, попытаемся, — ответил Бен Моше.

После этой встречи представители обеих организаций разработали план совместной операции. Спустя две недели после взрывов с англичанами рассчитались за все.

За одну ночь Хагана вывела из строя всю железнодорожную сеть Палестины, полностью прервав сообщение с соседними странами.

Следующей ночью маккавеи ворвались в здание шести британских посольств и консульств, аккредитованных в странах Средиземноморья, и уничтожили документы, содержащие сведения о нелегальной иммиграции.

Пальмах повредил нефтепровод Мосул — Хайфа в пятнадцати местах.

Вслед за этим приступили к последней части операции — ликвидации генерала Арнольда Хэвн-Херста. Маккавеи установили круглосуточное наблюдение за шнеллеровскими казармами: следили за передвижениями солдат, регистрировали каждую машину и составили детальный план казарм.

Уверенности в успехе не было. Хэвн-Херст расположился в самом центре крепости, а кругом было полно солдат. Никто, кроме английских военных, не мог подойти к его штабу. Выезды Хэвн-Херста за пределы казарм держались в большом секрете, к тому же его всегда сопровождала такая охрана, что маккавеи потеряли бы много людей, если бы попытались напасть на него в городе.

Им удалось установить, что три раза в неделю легковая машина с гражданским номером выезжает из казарм между полуночью и первым часом ночи и возвращается незадолго до рассвета. В машине всегда сидел один водитель в штатском. Регулярность и необычные часы этих рейсов вызвали подозрения.

По номеру машины установили хозяина — оказалось, что она принадлежит богатому арабскому семейству. Маккавеи поначалу решили, что хозяин машины — обычный агент англичан и, значит, через него они вряд ли доберутся до Хэвн-Херста.

Тем временем тщательно изучались сведения, касающиеся поведения и привычек генерала. Стало известно, что это очень тщеславный человек и что его жена из весьма влиятельных кругов. Брак с ней обеспечил Хэвн-Херсту богатство и положение в обществе, он всячески берег семью. Генерала считали респектабельным джентльменом, корректным и скучным до тошноты.

Однако, покопавшись глубже, маккавеи выяснили, что у Хэвн-Херста случались внебрачные связи и даже как будто он содержит любовницу. И тогда встал вопрос: а не чувствует ли себя Хэвн-Херст чересчур одиноко в казармах? Он женат, занимает высокое положение и не посмеет, конечно, возить женщину в казармы. Но не ездит ли он сам к любовнице? Что, если таинственная машина вывозит регулярно его из казармы, а затем доставляет обратно?

Это предположение казалось нелепым. Но нельзя было отбрасывать и такой вариант. Кем могла быть любовница Хэвн-Херста? Ни одна еврейка не стала бы жить с ним, подходящих англичанок не было, значит, это могла быть только арабская женщина. Если и имелось у Хэвн-Херста любовное гнездышко, то скрывал он его в высшей степени ловко.

Следить за машиной было опасно: это грозило испортить все дело. Поначалу маккавеи хотели устроить засаду, однако командование решило, что если есть хоть малейший шанс, что в ней ездит сам Хэвн-Херст, то лучше установить, куда он ездит, и накрыть его с поличным. Выяснили, что в семье, которой принадлежит таинственная машина, есть дочь, которая вполне могла понравиться Хэвн-Херсту. За домом арабского семейства стали следить. На вторую ночь усилия увенчались успехом. В полночь девушка вышла из дома, направилась в сторону богатого арабского квартала Эль-Бак, расположенного у Хевронского шоссе, и зашла в какой-то дом. Полчаса спустя подъехал таинственный автомобиль, и маккавеи увидели, как в том же доме скрылся Хэвн-Херст.

В три часа утра Хэвн-Херста разбудил громовой голос, читавший стих из Библии, от которого у генерала в жилах застыла кровь:

«Славьте Господа, мстящего за Израиль!»

Хэвн-Херст соскочил с кровати. Его подружка дико завизжала, а по комнате уже неслись пули маккавеев.

Несколько часов спустя в британский штаб поступила телефонограмма с сообщением, где можно найти тело главнокомандующего. Кроме того, в ней говорилось, что обстоятельства кончины сэра Арнольда Хэвн-Херста запечатлены на фотопленку и что эти фотографии будут преданы гласности, если только англичане вздумают прибегнуть к контрмерам.

В генштабе сообразили, какой возникнет скандал, если станет известно, что британского генерала убили в постели арабской любовницы, и решили спрятать концы в воду. Официально объявили, что Хэвн-Херст погиб в автомобильной катастрофе.

Маккавеи не стали опровергать эту версию.

Едва генерала убрали со сцены, террор прекратился. Вот-вот должна была прибыть комиссия ООН, и в стране воцарилось напряженное ожидание.

В конце июня 1947 года специальная комиссия, состоявшая из представителей Швеции, Нидерландов, Канады, Австралии, Гватемалы, Уругвая, Перу, Чехословакии, Югославии, Ирана и Индии, прибыла в Хайфу. Состав ее был весьма невыгоден для Израиля. Иран — мусульманская страна. Индия тоже частично мусульманская, к тому же входящая в Британское содружество; да и индийский представитель был мусульманином. В содружество входили также Канада и Австралия. Страны советского блока — Чехословакия и Югославия — вели традиционную антисионистскую политику. Представители южноамериканских стран — Уругвая, Перу и Гватемалы — были католиками, подверженными влиянию Ватикана, а тот относился к сионизму весьма неприязненно. По-настоящему беспристрастными были только Швеция и Нидерланды.

И все же ишув приветствовал комиссию.

Палестинские арабы возражали против вмешательства ООН. Они объявили всеобщую забастовку и собирали митинги протеста, на которых произносились проклятия и угрозы. В арабских странах снова начались кровавые еврейские погромы.

И опять ишув призвал на службу старого бойца и дипломата Барака Бен Канаана. Вместе с Бен Гурионом и доктором Вейцманом он вошел в совещательный комитет при комиссии ООН.

Вернувшись в Ган-Дафну, Китти ждала удобного момента, чтобы переговорить с Карен. Когда пришло письмо от Дова Ландау, она решила, что откладывать больше нельзя.

…Китти прополоскала длинные, густые каштановые волосы Карен лимонной водой, отжала их и вытерла насухо большим полотенцем.

— Фу! — фыркнула Карен, протирая кончиком полотенца глаза, куда попало мыло.