Чем дальше рассказывал Донн, тем более напряженным, бледным и замкнутым становилось лицо Адриана, но он не перебивал Дэви.

– Она была готова убить меня прямо на месте – наверное, она решила, что с нее достаточно привидений за один день, – но Шо остановил ее. Он приказал мне отнести записки.

– Записки?

– Да. Две записки. Одну Дункану с приглашением на встречу: сегодня в полночь на складе на окраине города. Он должен принести деньги. Много денег.

– Фарроу жив? Он в Норфолке?

– Великолепное место для привидений, правда, янки? – Со странным блеском в светло-голубых глазах Дэви посмотрел на Адриана. – Неплохо бы спутать их планы в отношении Дункана.

– Планы?

– Вы с Корт, должно быть, каждую ночь вели разговоры в ее каюте. А они вас подслушивали. – Донн скривился. – Планы! Деньги Дункана! Шлюха разоделась и заявилась в контору поверенного, пытаясь выдать себя за Корт. Она произнесла нужные слова, правильно назвала имена, но когда у нее не оказалось медальона, который она должна была показать, он сказал ей, что дело не стоит гусиного дерьма и если она понимает, что для нее хорошо, ей следует делать оттуда ноги. Это было неделю назад, так что с тех пор пара воров, должно быть, над этим размышляют. Теперь они захватили Корт и, видимо, считают, что это сработает лучше, чем любой медальон. Проклятие! Я и за десять лет не говорил столько, как сейчас. Горло прямо горит от сухости.

– Как вы все это узнали?

– Виделся с Дунканом, – буркнул он и протянул пустой бокал Рори, который быстро наполнил его.

– Вы виделись с ним?

– Вы что, глухой? – Донн поморщился. – Или выдумаете, что я пришел к вам, не встретившись сперва с капитаном?

Дебора, до этого не произнесшая ни звука, выпустила руку Адриана и шагнула вперед.

– А Мэтью... с ним все в порядке?

– Как? – Донн, прищурившись, посмотрел на нее. – А, да, насколько я мог видеть. Во всяком случае, он пошевелился. У мальчика сломана нога, а Корт была без сознания, когда Шо уносил ее.

– Вы сказали, у вас две записки. – На щеке Адриана задергалась мышца.

– Да. Одна для Дункана, одна для вас. По-видимому, кто-то хочет и вас тоже пригласить на вечеринку. Он называет себя Англичанином.

– Англичанин. – Адриан сжал кулаки. – Он здесь?

– Настоящий бал-маскарад, верно? – С легкой усмешкой Дэви поднес к губам бокал с виски, и Адриан отвернулся.

– Сколько они хотят получить от Фарроу? – Подойдя к окну, Адриан смотрел на искрящуюся воду залива. – У него достаточно денег, чтобы удовлетворить их требования?

– Не знаю, если учесть, что они потребовали все... Вы предлагаете добавить к деньгам свою разукрашенную саблю и золотые галуны?

Обернувшись, Адриан посмотрел на него убийственным взглядом, но Донн продолжал как ни в чем не бывало:

– Я думаю, они охотятся совсем не за деньгами. А если это так, они не знают точно, насколько велико это «все», поэтому Дункан считает, что, возможно, у него есть некоторое преимущество. Он может пойти на небольшую сделку.

– Что за преимущество?

– Неосмотрительно, парень, – ехидно ухмыльнулся Донн. – Неосмотрительно жениться на девушке, ничего не зная ни о ней, ни о ее дедушке.

– Де Вильер? Какое отношение он имеет ко всему этому?

– Очень большое, учитывая, кем он был.

– Кем он был помимо того, что был французским дворянином?

– Он был личным казначеем Луи! Короля Людовика то есть. И говоря «личным», я имею в виду действительно личным.

– Продолжайте, – потребовал Адриан.

Донн снова замялся и посмотрел на Дебору и Рори.

– Я не из тех людей, которые любят повторять, – резко бросил Адриан. – И я быстро теряю терпение.

Несколько секунд Данн смотрел на него, а потом пожал плечами:

– Пропади все пропадом, ведь к утру мы все, возможно, будем мертвы. Все началось с неприятностей еще в Париже в восемьдесят девятом. Луи был в панике, когда пала Бастилия, и он отдал свои сокровища де Вильеру для сохранности. Настал кровавый сентябрь, короля арестовали, чернь колотила во все двери, размахивая факелами, и точила ножи гильотин. Старый Гастон понимал, что его дочь – единственная из них, кто имел хоть какой-то шанс спастись, поэтому он отдал ей два большущих сундука и приказал спрятать их как можно надежнее ради короля своей страны. Она таскала с собой эти проклятые сундуки четыре года, как мы однажды подсчитали. Когда Дункан удосужился открыть их – ожидая, что они набиты нарядами для маленькой Корт, – он увидел бриллианты размером с большой палец, рубины как кулаки, золотые цепи, короны и кольца, застегивающиеся на запястьях, как ремешки! Должен сказать, он чуть не задохнулся от собственной желчи. Адриан был ошеломлен.

– Я слышал рассказы о несметных сокровищах, исчезнувших в первые дни господства террора, но был уверен, что это просто легенда.

– Так же думал и комитет, захвативший власть. Робеспьер не хотел признавать, что его граждане похитили сокровища, и так как все списки были сожжены, никто точно не знал, сколько чего было в самом начале. А Дункан не собирался высовываться, тем более после всего, что эти мерзавцы сделали с его женой. Но он понимал, что нельзя держать сундуки ни на «Гусе», ни на острове, и поэтому привез их сюда. С тех пор он просто увеличивал свое «имущество», надеясь в один прекрасный день передать все это Корт, чтобы компенсировать ей тяжелые годы.

– И вы говорите, что Шо ничего об этом не знает? Почему вы так уверены?

– Никто, кроме четырех человек, никогда не видел, что было в тех сундуках, не считая Дункана и его жены. Из всех, кто знал о них, в живых остались только я и Дункан, но даже я не знаю, где он их прячет. Я никогда не хотел этого знать и никогда не спрашивал.

Адриан рассеянно похлопал себя по карману в поисках сигары. Во всем этом не было никакого смысла. Зачем Дункану Фарроу сидеть на состоянии из невостребованных драгоценностей и на втором состоянии – в золоте, – накопленном за годы его дерзких нападений, – и все же продать свой корабль и своих товарищей за несколько жалких тысяч долларов, подвергаясь немыслимому риску? И Кортни – она была слишком умна, чтобы привязанность к отцу могла ее ослепить. Их собственные отношения служили тому подтверждением.

– Много людей знают о Морском Волке? – резко спросил Адриан.

– Как? Морской Волк? Откуда, черт...

– Этим именем пользовался Фарроу, когда посылал письма жене, разве нет?

– Да, но...

– Этим же именем пользовался кто-то, кто продавал Фарроу американцам. Если это Шо, в чем, очевидно, убеждены и вы с Кортни и во что я только теперь начинаю верить, тогда она мертва независимо от того, за сколько Дункан попытается купить ей свободу. То же можно сказать о Мэтью и мальчике и вообще о любом, кто станет Гаррету поперек дороги.