– Если мы сможем все это перенести, то и он тоже сможет, – объявила она, пнув ногой кучу грязного белья.

Некоторое время она постояла над Мэтью, чтобы убедиться, что он еще дышит, а затем принялась снимать с него грязную рубашку, бриджи и носки. К тому времени, когда вернулся Дики, она догола раздела Мэтта и связала его одежду и постельное белье в большой узел.

– Узнай, есть ли в отеле прачечная. Если нет, выброси эти вещи, мы потом купим ему новые. Ванну приготовят?

– Да, мисс. Клерк сказал, минут через десять.

– Хорошо. Помоги мне посадить его, и мы попробуем влить в него немного кофе. Ты попросил заварить покрепче?

– Пахнет крепким. – Дики скривился, налив в чашку густую черную жидкость.

– Доктор Рутгер? Доктор Рутгер... Мэтью, вы меня слышите?

– А-а? – Голова Мэтта перекатилась, его шея, казалось, утратила силу держать ее. – Я не виню вас. Совсем не виню вас...

Прикусив губу, Кортни хмуро смотрела, как голова Мэтта пьяно раскачивалась из стороны в сторону. Он продолжал тихо бубнить, иногда его забытье нарушалось грубыми высказываниями.

– Мэтью, это я, Кортни. Выпейте это ради меня. Это кофе. От него вы почувствуете себя лучше.

– Не хочу чувствовать себя лучше. Не хочу вообще ничего чувствовать.

Он начал падать на спину, выскальзывая из рук Дики, и Кортни наклонилась, чтобы поддержать его. Мэтт резко вскинул голову, так что она оказалась у груди Кортни, и большие затуманенные глаза наконец открылись.

– Хороша, – пробормотал Мэтью в ее левую грудь.

– Доктор Рутгер! – нетерпеливо окликнула его Кортни. – Это я, Кортни. Корт! Вы меня слышите?

– Не нужно кричать, – проворчал он и закатил глаза с красными прожилками. – Корт? Корт, это вы?

– Да, да, Мэтью, это я. Ради Бога, что вы с собой сделали?

– Напился, – невнятно произнес он.

– Почему? Почему вы пили? Что случилось?

– Кортни? – Его рука приподнялась и отыскала ее руку. – Почему она это сделала? Зачем она вышла за него замуж? Она его не любит. Она любит меня. Я знаю, она любит меня.

Кортни беспомощно покачала головой. Она смутно помнила, как он говорил о женщине, пока они ожидали «Аргус», но сейчас ей казалось, что это было несколько жизней назад.

– Мне жаль, Мэтью. Мне жаль, что она вас не дождалась.

– Я невиню его. Она красавица... красавица... как моя сестра Лори. Она тоже была красивая. Она умерла, когда была совсем маленькой девочкой. Маленькая Лори... – Его голова заняла более удобное положение на груди Кортни. – Я просто хотел напиться, вот и все. Именно сегодня вечером.

– Уже середина дня, – сообщила Кортни, – и вы больше не будете пить.

– Я хочу только спать. Я хочу только вернуть Дебору...

– Дебору? – Кортни почувствовала, каку нее по спине побежали холодные мурашки.

– Красавица, – вздохнул он. – Красавица. Поймите, она этого совсем не хотела. Поймите, она использовала меня, только чтобы заставить его завидовать.

– Кого заставить завидовать, Мэтью? – осторожно спросила Кортни.

– Кого? – Он взглянул на нее полными слез глазами. – Единственного человека, которому я никогда не мог ничего сказать. И не мог винить его, потому что я знал, что он ее не любит... Он любит вас. Но что он мог сделать? Что теперь может сделать любой из нас?

– Адриан, – прошептала Кортни. – Вы влюблены в Дебору Адриана?

– Сначала она была моей Деборой, – сердито возразил он. – Моей. И мы собирались сказать ему... мы собирались сказать им всем... но...

Кортни видела, как у него беззвучно шевелятся губы, как страдание наполняет его глаза, как его тело дрожит от того же чувства беспомощности, которое охватило ее, когда она убегала с пристани. Какая ужасная, жестокая вещь любовь! Как она скручивает и разрушает человеческие жизни!

– Останьтесь со мной, – взмолился Мэтт и, обхватив ее руками за талию, уткнулся лицом ей в грудь. – Не бросайте меня... не бросайте...

– Я вас не брошу, – прошептала Кортни и погладила копну вьющихся каштановых волос. Ее мысли резко нарушил тихий стук в дверь, и она кивком ответила на взгляд Дики. – Это, вероятно, ванна. Пусть они поставят ее возле камина. Совсем ни к чему, чтобы он сейчас подхватил пневмонию вдобавок ко всем своим неприятностям.

Дики подошел к двери и осторожно приоткрыл ее. От удара кулака дверь распахнулась, и мальчик кубарем полетел на пол. Вес Мэтью связывал руки Кортни, и она не смогла быстро вытащить закрепленный на талии кинжал. К тому моменту, когда изумление прошло и ее руки пришли в движение, незваный гость уже навис над ней, взвел курок и нацелил револьвер в голову Мэтью.

Адриан зажег сигару и подошел к открытому раздвижному окну. Перед ним открывался вид на соблазнительно мерцающую гавань, а грязь и суета прибрежного отеля остались позади. Ряд строений прямо напротив отеля «Карл-тон» скрывал запустение на берегу, но Адриану были хорошо видны высокие корабли, свободно покачивающиеся на волнах. Ему необходимо было получить подтверждение тому, что жизнь существует и вне роскоши высоких сводчатых потолков и хрусталя, ему необходимо было знать, что ветер и море были здесь и ждали его – его и Кортни.

Где она? Что она делает? Нашла ли она приличное место, чтобы провести ночь? Одна ли она? Напугана ли? Он понимал, что ее храбрость и энергия имеют свои пределы. Оказаться одной в незнакомом городе среди незнакомых людей, чужих обычаев и порядков, почти или совсем без денег... и терзать себя мыслями, что мужчина, которому она доверила свое сердце и душу, предал ее...

Накануне поздно вечером Адриан отправил на пристань посыльного узнать, не пришел ли кто-нибудь за ее багажом. Если нет, то он должен был дождаться, пока кто-то придет, последовать за ним и узнать, куда эти вещи отвезут. Адриан вполне здраво оценивал изобретательность Кортни. Она, несомненно, будет ожидать именно таких действий с его стороны и придумает для багажа запутанную и сложную дорогу туда, где остановилась. Тысячедолларовая банкнота убедит людей Адриана зорко следить за всеми, и если кто-то затребует ее сундук, то он должен знать кто.

Если кто-то затребует. Кортни могла просто бросить его, отказаться от его содержимого и переодеться в рубашку и бриджи – эту одежду можно за бесценок купить где угодно. По-видимому, единственной ценной для нее вещью был медальон, который она носила на шее.

Выругавшись, Адриан выпустил облако дыма. Он рассеянно потирал шрам на предплечье, разминал мышцы и снова и снова сжимал кулак. Благодаря мастерству Мэтью и настойчивости Кортни, требовавшей, чтобы он упражнялся чуть ли не до потери сознания, Адриан теперь почти свободно владел левой рукой. То же самое и в отношении раны на бедре: Кортни требовала строгого выполнения упражнений для восстановления поврежденных мышц, без этого на его выздоровление ушли бы месяцы. Кортни много знала о сражениях и о выживании в тяжелых условиях. Он содрогнулся при мысли о том, куда могли завести Кортни ее инстинкты.