Мне было просто необходимо, чтобы Гас обхаживал меня, уделял мне внимание, говорил, как соскучился по мне, какая я красивая, как безумно он меня любит.

А он не стал. Не спросил, как у меня дела, не объяснил, где его носило и почему почти четыре месяца никак не давал о себе знать.

Но, видимо, я хотела слишком многого: в последнее время жизнь совсем не радовала меня, и я надеялась, что Гас станет моим спасителем. Что позаботится обо мне. Что я смогу вручить ему свою сломанную жизнь со словами: «Вот почини, пожалуйста». Я хотела всего сразу.

Успокойся, твердила я себе, пытаясь привлечь внимание бармена, радуйся тому, что есть. По крайней мере, ты с ним. Разве он не вернулся? Он все такой же остроумный и заводной, как раньше. Чего тебе еще?

К столику я вернулась с полными кружками и новыми надеждами.

— Молодчина, Люси, — кивнул Гас и жадно припал к пиву.

Не прошло и двух минут, как он заявил:

— Надо бы еще выпить, а? — И без паузы добавил: — Платишь ты.

У меня внутри что-то оборвалось.

Я благотворительностью не занимаюсь. Во всяком случае, больше не занимаюсь.

— Правда? — не в состоянии скрыть свое раздражение, проронила я. — С каких это пор здесь принимают к оплате воздух?

— Ты о чем? — настороженно глядя на меня, спросил он.

— Гас, — с мрачным удовольствием сказала я, — у меня больше нет денег.

Что не полностью соответствовало истине: у меня оставалось достаточно на дорогу домой и даже на порцию картошки фри, но об этом я ему сообщать не собиралась. Узнай он, что деньги все-таки есть, вытянет все до последнего гроша.

— Ты ужасная женщина, — засмеялся он. — Не пугай меня так.

— Я серьезно.

— Да ладно тебе, — отмахнулся он. — У тебя ведь есть такая волшебная маленькая карточка, которая выдает деньги из щели в стене. Раз, и все.

— Да, но…

— Так чего же ты ждешь? Давай, Люси, не будем тратить время зря. Беги, добудь деньжат, а я посижу здесь и постерегу наши места.

— А сам-то ты, Гас?

— Ну, я думаю, пока ты ходишь, я успею управиться еще с одной пинтой…

— Нет, я не о том. Разве у тебя нет кредитной карточки?

— У меня? — возопил он и согнулся пополам от смеха. — Ты это серьезно?

Нахохотавшись всласть, он скорчил гримасу, дабы дать мне понять, что он думает, будто я сошла с ума.

Я молча ждала, пока он уймется.

— Нет, Люси, — выдавил он, наконец успокоившись. — Нет, Люси, у меня ее нет. И сроду не было.

— Так вот, Гас, представь себе, у меня тоже.

— Но я же знаю, что у тебя-то она есть, — фыркнул он. — Я видел, как ты ею пользовалась.

— Больше нет.

— Ладно врать-то!

— Гас, это правда. Банкомат проглотил. Потому что у меня на счету не осталось денег.

— Не осталось? — потрясенно протянул он.

«Что, съел?!» — злорадно подумала я.

Но мне тут же стало стыдно. Нечестно срывать зло на Гасе из-за того, что я сержусь на папу.

И вдруг ужасно захотелось рассказать Гасу все, объяснить, почему со мной трудно, отчего я стала угрюмой и вздорной. Хотелось понимания и снисхождения, ласки и сочувствия. Поэтому я без промедлений начала скорбную повесть о жизни с папой, необходимости давать ему деньги, вечной их нехватке, о…

— Люси, — нетерпеливо перебил меня Гас, — я знаю, что нам делать, — сверкнув улыбкой, уверенно сказал он. — У тебя ведь есть чековая книжка?

Чековая книжка? Я несколько оторопела. Чековая книжка? Какое отношение это имеет к тому, что я несчастна?

— Так вот, бармен — мой знакомый, — с сияющими глазами продолжал Гас. — Он обналичит твой чек, если я за тебя поручусь. Выписывай чек, Люси, и дело в шляпе, — прямо-таки лучился счастьем Гас.

— Но, Гас, — возразила я, чувствуя себя, хоть и не следовало бы, мошенницей, — у меня на счету нет денег, и вообще я уже превысила кредит. — Честно говоря, я ждала от Гаса совсем других слов.

— Да ну, плюнь, — бодро откликнулся Гас. — Ведь это всего лишь банк, что они тебе сделают? Собственность — это воровство, давай, Люси, нанесем удар по системе!

— Нет, — дрожащим голосом сказала я. — Правда не могу.

— Ну что ж, Люси, значит, поезд наш ушел, грачи улетели, можно отправляться по домам, — поджал губы он. — Пока, рад был тебя видеть.

— Ладно, погоди, — вздохнула я и полезла в сумку за чековой книжкой, стараясь не думать о страшном звонке из банка, который не заставит себя ждать.

Гас прав, решила я, это всего лишь деньги. Но я не могла избавиться от ощущения, что всегда должна только отдавать, а хотелось бы, чтобы кто-нибудь, разнообразия ради, дал что-то и мне.

Я выписала чек, и Гас пошел с ним к стойке. Судя по тому, сколько он там пробыл и выражению лица бармена, получить деньги было непросто.

Наконец он вернулся с кружками в руках.

— Полный успех, — улыбнулся он, запихивая в карман, в свой карман, разумеется, комок смятых бумажек. Я заметила, что «молния» на его джинсах заколота булавкой.

— Сдача, Гас, — сказала я, силясь не допустить в голос злобные нотки.

— Какая муха тебя укусила, Люси? — проворчал он. — Ты, малышка, что-то сегодня жадничаешь.

— Правда? — От ярости у меня закружилась голова. — Значит, это я жадничаю? Разве не я заплатила почти за всю твою выпивку?

— Ну, — вознегодовал он, — если ты так, скажи, сколько я тебе должен, и я отдам, как только получу пособие.

— Отлично, — кивнула я. — Так и сделаем.

— Вот твоя сдача, — буркнул он, швыряя на стол пригоршню банкнот и мелочи.

В этот момент мне стало ясно, что вечер пропал, пропал окончательно и бесповоротно. Не то чтобы до того все было очень хорошо, но я, по крайней мере, могла надеяться, что станет лучше.

Зная, что это оскорбительно, я взяла деньги и принялась их считать.

Чек был выписан на пятьдесят фунтов, а вернул он мне около тридцати. На напитки для нас двоих — даже учитывая аппетиты Гаса — не могло уйти целых двадцать фунтов.

— А где остальное? — спросила я.

— Ах, это? — он явно разозлился, но пытался не подавать виду. — Не думал, что ты будешь против, но я угостил Винни — это бармен — зато, что помог нам, и, по-моему, это справедливо.

— А остальное где?

— Пока я там стоял, подошел Кейт Кеннеди, и я решил, что и его надо обиходить.

— Обиходить?

— Угостить. Люси, он душа-человек, чудный парень!

— И все-таки должны были остаться еще деньги, — восхищаясь собственной твердостью, сказала я.