– Запишите на мой счет, – бросил он тихо.

Изюминка извлекла сумочку и расплатилась твердым серебром и более мягким золотом.

Сэр Майкл заметил, как они с капитаном обменялись долгим взглядом, когда она закрыла и спрятала эту сумочку.

В квартале перчаточников вся дисциплина рухнула, и рыцари принялись сорить деньгами направо и налево, как наемники, коими они и являлись. Перчатки считались у солдат ценнейшим достоянием наряду с сапогами; предметом, от которого зависело удобство. Хорошие перчатки служили добрую службу, если надеть их под латные рукавицы; не менее нужными они были и для лучников.

Мастер Болдески, мастер Мортирмир и монахини тоже покупали перчатки; по мере продвижения и общения они влились в войско и в таверне, за вином, примкнули к рыцарям, оруженосцам и пажам.

Перед раздачей, переходя от кубка к кубку, герцог окунал в каждый кувшин острие своего рондельного кинжала, а дальше пажи наливали уже сами. Майклу было понятно, что капитан не собирается рисковать.

Юный Болдески обратился к Мортирмиру:

– Да он магистр! Ты глянь, как ворожит. Чистая работа!

Мастер Мортирмир с жадным любопытством следил за нехитрыми действиями герцога.

Покончив с вином, они навестили оружейников. Капитан битый час ходил из лавки в лавку; Кайтлин устала, и будущий муж развлек ее пением серенад в открытом кабачке. Это привлекло пару морейских уличных музыкантов: они послушали и принялись так здорово подыгрывать, что все рыцари, кто не был алчен до новой экипировки, зааплодировали, а пажи ощутили потрясение. Потом уличные исполнители запели. Рыцари распределили пожертвования, и к тому моменту, когда с капитана старательно сняли мерку для нового панциря из закаленной стали на спину и грудь, образовался маленький театр, в котором труппа мимов в античных одеждах начала разыгрывать старинную пьесу.

Кайтлин, несмотря на беременность и усталость, пребывала в восторге.

Герцог остановился возле певцов и нанял их для брачного пира. Актеров – тоже. Он отсыпал им приличную сумму, что было кстати, ибо в дальнейшем их всех навестил Плохиш Том, и это могло стать серьезным поводом усомниться в везении.

На улице ножовщиков все рыцари, ратники и пажи наточили мечи. Юный этруск восхищенно смотрел, как двадцать наемных мечников пробуют сталь: куда ни падал взгляд, сбалансированный клинок с тихим свистом рассекал воздух после крученых выпадов кистью, ударов сверху, обманок. За час кузнецы-мечники заработали больше твердой монеты, чем удавалось за две недели.

Герцог прочесывал улицу, как хищник в поисках жертвы. Он размахивал мечом, любовался блестящей выделки тартарской саблей в зеленых кожаных ножнах, поглаживал рондельный кинжал – пока не остановился на лавке, которая выглядела не лучше и не хуже других.

Он вошел. На стенах висела дюжина клинков; на заднем плане виднелись мастерские, встроенные в каменистый косогор; пахло кострами и металлом, запах которого исходил от точильных кругов. Мастер-ножовщик появился лично, вытирая руки. Он был невысок, жилист и больше смахивал на школьного учителя, чем на кузнеца.

За плечом герцога встал сэр Майкл. Он вступил в сговор с Томом, Изюминкой и Гэвином, которые вознамерились не спускать с капитана глаз, поскольку тот вел себя все более странно: слишком часто напивался и приходил в гнев.

Но только не в кузнице. Здесь он приободрился.

– Вы делаете лучшие клинки, – заявил герцог.

Оружейник поджал губы.

– Да, – согласился он, вроде как недовольный. – То есть делает мастер Плэкус, а уж я превращаю их в оружие. – Он снова нахмурился. – Что вам угодно?

Беседа завязалась надолго. Подмастерья помчались за деревянными формами, за мечами; в какой-то момент у морейского аристократа, который жил через две улицы, был позаимствован кинжал.

В итоге герцог определился с длиной и формой клинка, рукоятью, навершием, гардой, весом. И подобающим базелардом.

– Драгоценные камни? – осведомился оружейник.

Майклу редко случалось слышать столько презрения, вложенного в слова.

– Нет, – отказался герцог. – Это отвратительно. Но – красная эмаль. Красные ножны. Все красное, – улыбнулся он. – И с золотом.

Оружейник утомленно кивнул.

– Само собой – с золотом.

Герцог подался вперед. Майкл заметил перемену – тонкое изменение языка тела, тона голоса. Он не знал, в чем дело, но уже наблюдал это раз или два.

– Могу я задать личный вопрос? – осведомился герцог.

Кузнец поднял бровь, словно обычаи дворян и убийц, которые покупали его изделия, были настолько ему чужды, что он и не знал, чего ожидать.

– Спросите, милорд, – проговорил он ровно.

– Не состоял ли у вас в подмастерьях императорский магистр?

Оружейник вздохнул.

– Точно так. – Его акцент морейских островитян понимать было трудно. – Он провел здесь двадцать лет. Больше, чем подмастерьем, – нахмурился оружейник.

– А от него… ничего не сохранилось? – спросил герцог.

Сэру Майклу показалось, что наступил тот самый момент, когда противник немного торопится выложить очередную карту. Герцогу что-то не давало покоя.

– Уходя… – оружейник пожал плечами, – он оставил все, с чем работал. Когда вошел в силу… – Мастер отвернулся. – Ему уж исполнилось тридцать. Очень поздно.

Подали вино и засахаренные орехи.

Появилась высокая женщина со свертком.

– Два рабочих халата и шапочка. – Она печально улыбнулась. – Я сделала ему шапочку, потому что он был поистине велик. Чтобы искры не попадали на волосы.

Герцог бережно, почти благоговейно взял шапочку.

– Такой знаменитый человек, – проговорил он.

Гармодий ослабил контроль над хозяином и впечатал эфирный кулак в эфирную ладонь.

Капитан был потрясен – напуган предательством.

«Как ты смеешь!»

Гармодий повел эфирной бровью.

«Ты хочешь избавиться от меня. Я хочу выбраться из тебя. У меня есть план. Иногда мне бывает нужно твое тело для его выполнения».

Капитан почувствовал, что его сейчас вырвет. Но тело… снова принадлежало ему.

Он как будто всплыл на поверхность сознания и обнаружил себя сидящим в кресле. В момент беспамятства его тело, похоже, выронило кубок с вином. Сэр Майкл глядел на него так, словно у него выросла вторая голова, а Гэвин держал за плечо.

– Брат? – позвал он. – Ты был сам не свой.

– Ты и половины не знаешь, – буркнул Мегас Дукас.

Он опустил глаза и увидел толстый, грубый черный волос, обвитый вокруг указательного пальца правой руки.

«Не потеряй!» – сказал Гармодий.