Одно из наиболее тиражируемых его произведений – изображение Бога Творца, перед моментом соприкосновения с безвольной пока еще рукой Адама. Телесно человек совершенен. Свершилось его телесное воплощение до этого момента; быть может, рожден он матерью-Землей. Но это еще не завершенное создание, ибо без одухотворения творческой энергией, без устремленности к высшему он останется лишь внешним подобием божества.

…Нелегкая жизнь и тяжкий труд Микеланджело – типичная судьба гения. Такой дар одни называют – от Бога, другие – от демона, а в действительности он – от человечности. Ибо предназначение личности – проявить себя в творчестве предельно полно, как посчастливилось тем, о ком эта книга (добавим: и тем, кто это понимает и ценит, потому что такие люди творят для всех нас, оправдывая существование человечества).

Трудно найти в истории человечества другой подобный пример проявления столь многих дарований за недолгую жизнь. Математик и писатель, физик и философ, изобретатель и религиозный мыслитель – таков универсальный гений Блеза Паскаля.

Отец его Этьен был преподавателем математики и весьма образованным человеком: интересовался историей и литературой, знал языки. Он обучил математике и латыни свою первую дочь Жильберту. В детстве единственным воспитателем и учителем мальчика был отец (мать рано умерла). Можно предположить, что необычайная любознательность Блеза во многом объясняется незаурядным педагогическим талантом отца и, пожалуй, влиянием старшей сестры.

Опасаясь за здоровье болезненного сына, Этьен Паскаль не спешил обучать его геометрии, возбудив тем самым у него острый интерес к этой дисциплине. Маленький Блез самостоятельно стал находить соотношения между «палками» и «кольцами», составляя фигуры и выясняя их свойства. Он пришел к доказательству Евклидовой теоремы: сумма внутренних углов треугольника равна сумме двух прямых.

Приведя этот случай, популяризатор науки М. М. Филиппов сделал вывод: «Из всех великих ученых Паскаль более кого бы то ни было имеет право на титул преждевременно развившегося и столь же преждевременно погибшего гения». Хотя возможно и другое объяснение: геометрические закономерности достаточно просты для того, чтобы о них мог догадаться любознательный и усидчивый мальчик, не лишенный сообразительности.

В шестнадцать лет Блез Паскаль исследовал конические сечения, а в восемнадцать увлекся изобретением вычислительной машины. Он трудился три года, перепробовав полсотни вариантов. Наконец, ему удалось сделать механическое приспособление, выполнявшее (хотя и медленно) простейшие математические операции – примитивный арифмометр, – заслуженно получив за это прозвище «французского Архимеда».

Знакомство с одним знатным господином, увлеченным азартными играми, подвигло Паскаля на исчисление вероятностей выигрыша, в частности при игре в кости. С этого началась новая научная дисциплина – теория вероятностей, которую Паскаль называл «математикой случая».

Другим его увлечением стала физика. Исходя из открытия Торричелли, он решил проверить, как сказывается атмосферное давление на подъем ртути в запаянной трубке, организовав соответствующие опыты на равнине, горах, высоких строениях. В результате он приближенно определил массу атмосферы и высказал идею измерения высоты местности с помощью барометра. Кроме того, установил закон распределения давления в жидкости («закон Паскаля») и принцип действия гидравлического пресса.

Существуют легенды о том, почему он забросил научные изыскания, занявшись литературой и философией, преимущественно религиозной. Однако надо иметь в виду, что с отрочества его мучили сильные приступы головной боли, от которой не было избавления (они были вызваны, по-видимому, аномалией черепной коробки и воспалительными процессами в мозгу). Вообще, его болезненность отчасти – или даже существенно – способствовала уединенным занятиям наукой. Боли становились невыносимыми, и он стал искать успокоения и утешения в религии. Ему помогали молитвы – один из действенных методов самовнушения.

У Блеза Паскаля рано выработалась культура логического мышления во многом благодаря интересу к математике. Но для дальнейших научных открытий, например в физике, одного этого было недостаточно. Помимо рассуждений, требовалось проведение опытов, наблюдений, штудирование соответствующей литературы. Он подошел к пределу своих возможностей. А потому, пожалуй, обратился к религии, философии, литературе. Его первое сочинение «Рассуждение о любовной отрасти» (1652) было исполнено оптимизма и эпикурейства. Показательно, что о страсти он старается рассуждать логически. А причина трактата – влюбленность в сестру губернатора провинции Шарлоту Роанез. Скорее всего, это было своеобразное объяснение в любви. Он сознавался, что испытывает такое чувство, хотя и старается его не выдавать: «Можно сколько угодно скрываться: всякий человек любит». Но слишком тонкие намеки и робкие признания не достигли цели, и немолодой уже Блез решился отказаться от «мирской суеты».

Поселившись в аббатстве Пор-Рояль, он написал «Письма провинциала», направленные против иезуитов – одно из лучших французских сатирических произведений XVIII века. Он задумал капитальный труд «Апология христианской религии», но успел (или смог?) написать лишь отдельные фрагменты. То же относится к его разрозненным высказываниям о жизни, Боге, человеке, познании, изданным благодаря стараниям друзей и родных в 1670 году под заглавием «Мысли».

Он остро чувствовал бесконечное одиночество человека перед неизбежной бездной небытия и бесконечную малость – перед непостижимой сложностью Мироздания: «Я не знаю, кто дал мне место в этом мире, ни что такое я сам. Я нахожусь в страшном неведении всего… Я вижу обнимающее меня пространство Вселенной, сам же прикован к небольшому уголку этого необъятного протяжения, не ведая… почему данное мне малое время назначено мне в этот, а не в другой момент как всей предшествующей да и всей последующей вечности».

Но, несмотря на все это, «человек велик, сознавая свое жалкое состояние. Дерево не сознает себя жалким. Следовательно, бедствовать – значит сознавать свое бедственное положение, но это сознание – признак величия». Называя человека мыслящим тростником, Паскаль добавляет, что достаточно самой малости, чтобы погубить его. «Но если бы Вселенная его уничтожила, человек все же оставался более достойным, чем то, что его убивает, ибо он знает, что умирает, тогда как о преимуществе, которое над ним имеет Вселенная, она ничего не знает».

Вывод таков: «Все наше достоинство заключается в мысли. Вот чем должны мы возвышаться, а не пространством и временем, которых нам все равно не заполнить. Будем же стараться хорошо мыслить: вот начало нравственности».

Ограниченность нашего познания он выводил из двойственной материально-духовной сущности человека. Мы чересчур телесны, чтобы созерцать и понимать духовные субстанции, и не можем постичь материю, ибо наделены духовностью. «Всего же не достижимее для человека то, каким образом тело может соединиться с духом». И еще одно ограничение для познания природы: «Все части мира находятся в таком отношении сцепления между собой, что невозможно… узнать одну без другой и без целого».