Лорна присела возле стены, упершись щекой в острый каменный панцирь. Тлан-имасы сотни тысяч лет вели войны на уничтожение. Так кем же тогда были джагаты? По словам Тула, джагаты отвергали государственное устройство; более того, они посягали даже на Великий круговорот Жизни. Они ненавидели всех, включая соплеменников. Каждый джагат хотел жить сам по себе, не будучи зависимым от других.

Нельзя, ни в коем случае нельзя было затевать это опасное дело!

— Ох, Ласэна, — шептала адъюнктесса, по лицу которой текли непривычные слезы. — Теперь я понимаю, почему мы боимся джагатского тирана. Он был похож на нас, людей. Он разрушал и порабощал, действуя намного успешнее, чем мы.

Лорна опустила голову, спрятав лицо в ладонях.

— Вот откуда наш страх.

Она замолчала, не делая ничего, чтобы унять катившиеся слезы. Ее пальцы стали совсем мокрыми. Но кто плакал ее глазами? Лорна или Ласэна? И был ли это плач по человечеству? Какая разница? Плакали и до нее, как будут плакать после нее. Не имеет значения, к какой расе будут принадлежать плачущие. Ветры осушат им глаза.

Капитан Паран мельком взглянул на своего спутника.

— Ты что-нибудь понимаешь во всем этом?

Тук-младший почесал шрам возле пустой глазницы.

— Клобук меня накрой, если б я знал, капитан.

Вестовой посмотрел на обугленный труп ворона, валявшийся неподалеку.

— Я просто считал мертвых птиц. За последние три часа это одиннадцатая. Если они своими трупами устилают Ривийскую равнину, похоже, мы с тобой очутились на чьей-то тропе.

Паран выругался сквозь зубы и пришпорил лошадь. Тук поехал следом.

— И этот кто-то весьма опасен, — продолжал вестовой. — Вороны выглядят так, словно их поджарили изнутри. Смотри, на них даже мухи не садятся.

— Магия, — скрепя зубами, произнес Паран.

Тук глядел на цепь холмов. Они нашли тропку дровосеков и пересекли Талинский лес, заметно сократив себе время путешествия. Вновь выйдя на Ривийскую равнину, Паран и Тук стали находить обугленных птиц. И не только птиц. В траве вилась цепочка следов. Всего несколько дней назад здесь проходили две лошади и человек в мокасинах.

— Не понимаю, почему адъюнктесса и этот тлан-имас движутся так медленно, — в который уже раз повторил Тук. — Думаешь, она не знает о преследовании?

— Лорна — самоуверенная женщина, — ответил Паран, сжимая меч. — А рядом с тлан-имасом она и вовсе ощущает себя в полной безопасности.

— Сила притягивает к себе другую силу, — напомнил Тук, вновь принимаясь чесать шрам.

В голове вспыхнуло знакомое пламя, но сейчас оно было иным. В нем Туку виделись какие-то картины.

— Дурацкие предрассудки Семиградия, — процедил он сквозь зубы.

— Ты что-то сказал?

— Ничего, — ответил Тук, пригибаясь к седлу.

Капитан совершенно не жалел лошадей. Он как будто вознамерился загнать их до смерти. Даже третья лошадь не спасала положения; все животные были измождены.

Ну хорошо, догонят они Лорну. Что дальше? Параном двигала месть, подмявшая под себя его первоначальные замыслы. Если он убьет Лорну, взвод Бурдюка будет спасен. Они смогут убраться из Даруджистана на все четыре стороны. Если, конечно, останутся живы.

Замыслы капитана представлялись Туку изрешеченными недостатками и упущениями. Самое главное упущение: Паран словно не брал в расчет тлан-имаса. Сумеет ли он справиться с древним воином? Тлан-имасы владеют магией, а отчаяние может кого угодно сделать непобедимым. Единственный способ одолеть тлан-имаса — разрубить его на куски. Даже если опонны и коснулись капитанского меча, это еще не значит, что оружие Парана победит столь могущественного противника. Но после гибели Дырявого Паруса капитан не желал слушать никаких доводов.

Вскоре они наткнулись еще на одного мертвого ворона. Ветер играл уцелевшими перьями. Издали окровавленные внутренности казались гроздьями бордовых вишен. Рука вестового потянулась к шраму. Тук едва не выпал из седла. В голове вспыхнула четкая, предельно ясная картина. Он увидел чью-то фигурку, двигавшуюся с такой быстротой, что ее обволакивала дымка. Лошади испуганно заржали. Послышался треск, словно разорвали большой кусок парусины. Тук вздрогнул. Что-то большое и тяжелое ударило по нему. Из возникшей дыры наползала клубящаяся темнота. Тук услышал отчаянное ржание своей лошади. Потом видение пропало. Вестовой очнулся. Он сидел, вцепившись обеими руками в рог седла.

Подъехавший Паран не видел ничего. Он сидел прямо, устремив взгляд на юг. Одна рука поигрывала рукояткой меча.

Тук резко дернулся всем телом, затем наклонился и плюнул. Что же это было? Какая сила способна прорвать воздух, нагнав клубящуюся тьму? Ответ пришел сам собой. Путь. Он видел открытие магического Пути. Пришпорив лошадь, Тук поравнялся с капитаном.

— Капитан, мы прямиком движемся в ловушку.

У Парана заблестели глаза.

— В таком случае приготовься.

Тук открыл было рот, но тут же закрыл. Что толку спорить? Он на треть извлек из ножен свою кривую саблю, после чего снял с плеча лук и приладил стрелу. Паран тоже достал меч и положил себе на колени.

— Капитан, наш противник явится из магического Пути.

Паран ничуть не усомнился в словах вестового. Казалось, он даже обрадовался.

Тук взглянул на меч с громким именем Судьба. Неяркий свет, словно вода, растекался по блестящей поверхности лезвия. Вестовому показалось, что меч тоже рад предстоящему сражению.

Кровь капает с поводьев… то джагат

поверженные души погоняет,

чтоб не кончался колесницы бег.

Стучат ее колеса глухо

по глыбам льда,

несут они джагата

сквозь сумерки эпох,

сквозь прах столетий.

Джагат. Рыбак (даты жизни неизвестны)

Быстрый Бен опять сидел в лачуге, задней стеной которой служила каменная стена яруса. Его окружали пять палочек, воткнутых в земляной пол. Нити, соединяющие палочки, были туго натянуты. Напротив мага, расположившись у неприметного входа в лачугу, сидел Ходунок.

Калам еще недостаточно оправился от раны, и потому караул сегодня нес баргаст. Быстрый Бен и Ходунок вместе служили не один год; они прошли через столько сражений, что всех и не упомнишь, и не раз спасали друг другу жизнь. Пусть маг почти ничего не знал об этом баргасте. Зато он видел Ходунка в бою, и это главное. Баргаст был свирепым воином, одинаково умело владел боевым топором и мечом, который сейчас лежал у него на коленях. К тому же Ходунок не боялся магии, уповая на охранные талисманы, вплетенные в косички и узоры татуировки. Эти узоры в свое время собственноручно ему нанес клановый шаман.