– Слышала, как вчера вечером Адель и ее новый дружок устроили стычку? – спросила Фиби.

– Еще бы не слышать! Им почему-то нужно было встать с внешней стороны нашей стены и орать во всю мощь своих глоток, – покачала головой Изабо.

– Как состояние мадам Лефевр? – поинтересовалась Фиби.

Этой старухе было за девяносто, но она ежедневно сама ходила по магазинам с металлической тележкой, куда складывала продукты. На прошлой неделе мадам Лефевр упала и сломала бедро.

– Неважное, – ответила Изабо. – Вчера ее навещал священник. Врачи сомневаются, что она протянет больше недели. Я собиралась заглянуть к ней. Может, и ты пойдешь со мной?

– А это удобно? – спросила Фиби.

– Конечно. Я уверена, мадам Лефевр будет рада тебя видеть.

Они неторопливо шли через анфиладу комнат на первом этаже: через салон Изабо с позолоченной мебелью и севрским фарфором; семейную библиотеку с потертыми диванами и грудами газет, журналов и книг в мягкой обложке; столовую, где устраивались приемы и где возле двери стояли статуи; утреннюю столовую Изабо, стены которой были окрашены в теплые тона, отчего даже в пасмурные дни казалось, что она залита солнцем; большой зал с высокими потолками, потемневшими потолочными балками и росписью стен. Изабо рассказывала о каждом помещении и событиях, происходивших здесь когда-то.

– Такую же вазу разбила огнедышащая дракониха Дианы. – Изабо указала на большую вазу в форме львиной головы. – Филиппа угораздило купить две. Должна признаться, мне они никогда не нравились. Если нам повезет, Аполлон расколотит вторую, и тогда на их место мы поставим что-нибудь новенькое.

Вспомнила Изабо о Филиппе и в столовой для приема гостей, с длинным полированным столом и рядами стульев.

– Филипп всегда садился здесь, а я – на другом конце. Это позволяло нам управлять ходом беседы и следить, чтобы различия во взглядах гостей не привели к стычкам. – Изабо провела пальцами по резной спинке стула. – Сколько торжеств мы устраивали в этой столовой!

В библиотеке она рассказала историю из совсем недавнего прошлого:

– На этом диване у Софи вдруг начали отходить воды. Это было за день до рождения Маргарет. – Изабо взбила подушку ярко-розового цвета, смотревшуюся странно среди потускневшей коричневой обивки. – Софи боялась, что нам придется менять весь диван, но оказалось, достаточно сменить одну подушку. Ты заметила, что ее цвет выбивается из общей гаммы. Я тогда сказала Марте, чтобы даже не пыталась подбирать материю под цвет остального дивана, а выбрала другой оттенок. Пусть напоминает нам о рождении Маргарет… А вот здесь я пыталась отпугнуть Диану от Мэтью, – сказала Изабо в утренней столовой, и уголки рта тронула улыбка. – Но она оказалась храбрее, чем я думала.

В большом зале Изабо медленно обошла его, предложив Фиби сделать то же самое.

– Здесь Диана и Мэтью устраивали свадебное торжество. – Изабо неспешно оглядывала громадное пространство зала, рыцарские доспехи, оружие и псевдосредневековые украшения. – Меня тогда в замке не было, а Филипп и словом не обмолвился. Я узнала об этой свадьбе только после их возвращения из шестнадцатого века. Может, и вы с Маркусом устроите здесь свадебный банкет. И опять под сводами зала зазвучит музыка и смех.

Изабо повела Фиби к лестнице, ведущей на парапеты квадратной башни. Они не раз туда поднимались, но сегодня Изабо остановилась перед низкой арочной дверью в стене, которая всегда была закрыта. Изабо достала поцарапанный старый ключ, открыла дверь и позвала Фиби внутрь.

Фиби понадобилось несколько минут, чтобы приспособиться к изменившемуся свету. В помещении было несколько узких окошек с цветными стеклами. Фиби сняла очки и потерла глаза, помогая им сфокусироваться.

– Еще одна кладовая? – спросила Фиби, не представляя, какие сокровища могут здесь храниться.

Но затхлый воздух и слабый запах воска подсказали ей, что назначение у этого помещения совсем иное. По сути, оно представляло собой небольшую часовню, посередине которой стоял массивный каменный саркофаг. В стенных нишах темнели еще несколько гробов. Рядом с ними лежали щиты, мечи и доспехи.

– Люди думают, что мы живем в мрачных норах вроде этой. Они и не подозревают, насколько правы. В центре покоится мой Филипп. При жизни он был центром нашей семьи и моего мира. Однажды и меня похоронят рядом с ним. – (Фиби удивленно посмотрела на Изабо.) – Да, Фиби. Ни у кого из нас нет иммунитета против смерти, – сказала Изабо, будто прочитав ее мысли.

– Стелла думает, что есть. Она не поняла, почему никто не захотел спасти отца. Сомневаюсь, что я и сама пониманию, – призналась Фиби. – Я только чувствовала: папе бы это не понравилось и такое спасение было бы неправильным.

– Нельзя делать вампиром каждого, кого любишь. Маркус попытался и чуть не погиб сам.

Фиби знала о Новом Орлеане и встречалась там с выжившими детьми Маркуса.

– Стелла – первая, от кого ты услышала просьбу спасти чью-то жизнь, но далеко не последняя, – продолжила Изабо. – Такие просьбы ты услышишь еще неоднократно. И ты должна быть готова каждый раз говорить «нет», как сказала своей сестре в больнице. Сказать «нет» требует куда большего мужества, чем сказать «да».

Они покинули склеп и пошли дальше.

– Люди спрашивают: что нужно, чтобы стать вампиром? Знаешь, какой ответ я им даю? – спросила Изабо, искоса взглянув на Фиби.

Фиби покачала головой. Ей было любопытно.

– Чтобы стать вампиром, ты должна постоянно выбирать жизнь. День за днем, снова и снова. Свою собственную, а не чью-то. Ты должна предпочитать жизнь сну, покою, горю, смерти. Неукротимое стремление к жизни – это и есть наша отличительная черта. Без нее мы всего лишь кошмар или призрак. Тени людей, которыми были когда-то.

10 августа

Фиби сидела в салоне Изабо, среди белого и синего фарфора, позолоченных стульев с шелковой обивкой и бесценных произведений искусства. Она снова ждала, когда время ее найдет.

В комнату вошел Болдуин. Его темно-синий костюм вполне гармонировал с цветовой гаммой салона. Фиби, наоборот, выбрала наряд, чтобы не смешиваться с интерьером, а выделяться, – платье сочного оттенка аквамарина. Этот цвет символизировал верность и терпение. В платье такого цвета выходила замуж ее мать. Это был цвет глаз Маркуса и цвет морских волн, накатывающих на берег.

– Здравствуй, Болдуин. – Фиби встала одновременно с мыслью о необходимости встать. Все еще изумляясь такой быстроте, она подставила щеку главе клана ее жениха.

– Замечательно выглядишь, Фиби, – сказал Болдуин, поцеловав ее и оглядев с головы до пят. – Как вижу, Изабо не мучила тебя работой по дому.

Фиби промолчала, но отнюдь не согласилась со словами Болдуина. Она и раньше восхищалась Изабо. Однако после этих двух недель, проведенных в обществе бабушки Маркуса, она была готова ради Изабо пересечь пустыню. Фиби вела мысленный список всех неодобрительных слов, сказанных в адрес родоначальницы семьи де Клермон.