В-третьих, даже если ссылаться на абсолютную статистику смертей разных стран, нельзя считать надежной мерой определения свободы прессы и, в частности, надежным показателем «хищного» отношения правительства к прессе. Подумайте, как тогда развалятся 52 дела об убийстве журналистов, связанных непосредственно с их работой в России с 1992 года и официально подтвержденные Комитетом по защите журналистов. Пять журналистов погибли[184]в октябре 1993 года, когда российские спецслужбы были направлены защищать Останкинский телецентр от толпы вооруженных коммунистических экстремистов, которые пытались штурмовать его при помощи оружия и бутылок с зажигательной смесью (см. главу 2). Четверо из них попали в перестрелку и один пострадал от сердечного приступа. Эти смерти, конечно, не указывают на желание властей запугать прессу; правительство пытается защитить журналистов. Несколько журналистов из списка были убиты исламскими террористами в Грозном при режиме Дудаева в момент, когда федеральное правительство не имело контроля над республикой. Адлан Хасанов погиб от бомбы, которая убила промосковского президента Чечни Ахмата Кадырова в 2004 году, вместо которого взял на себя ответственность Шамиль Басаев. Владимир Яцина был «убит в Чечне местными боевиками, которые взяли его в заложники», в соответствии с собственным докладом Комитета по защите журналистов. Дмитрий Крикорянц погиб в Грозном в 1993 году, скорее всего, в отместку за его журналистское расследование о коррупции во время правления Дудаева. Тельман Алишаев считался убитым исламскими экстремистами. Как это ни парадоксально, но такие зверства, совершенные вооруженными силами против правительства России, были использованы для того, чтобы поставить правительство под сомнение.

Трагическая смерть как таковая выдает опасность передачи информации о террористических актах и очень мало говорит о свободе прессы.

Другие 13 журналистов попали[185]под перекрестный огонь во время войны в Чечне или когда российские вооруженные силы пытались спасти гражданских заложников, захваченных чеченскими террористами. Трагическая смерть как таковая выдает опасность передачи информации о гражданской войне и террористических актах и очень мало говорит нам о свободе прессы. Еще два журналиста были убиты в перестрелке[186], когда федеральные войска штурмовали здание парламента 4 октября 1993 года. Можно иметь различные точки зрения относительно решения Ельцина применить силу против парламентской оппозиции, но это была, конечно, не попытка запугать прессу. Есть и другие случаи, связанные с высоким уровнем преступности в России, за которые правительство, конечно, несет определенную ответственность. По меньшей мере 8 журналистов были убиты местными преступными группировками, разъяренными сообщениями об организованной преступности. Хотя эти случаи могут отражать некоторую неспособность правительства бороться с преступностью и защищать граждан, но они мало выражают политику правительства в отношении прессы. Даже в качестве меры того, как уровень преступности влияет на журналистов, общее число убитых не имеет смысла, если не вносит поправок относительно огромных различий в популяциях журналистов определенных стран, о чем говорилось выше. Еще одна жертва, Владислав Листьев, был руководителем телевидения. Его убийство, как считалось, было связано не с предоставлением информации, а с коммерческими делами станции. Один журналист скончался после наезда во время съемок нелегальных гонок с перегрузками. Еще двое оказались жертвами грабежа.

Еще одна проблема связана с лишением свободы журналистов, чтобы наказать или запугать их.

В том числе неоднозначные случаи особенно часто искажают данные, связанные с Россией. Учитывая наличие очень большого количества журналистов в России и относительно высокий уровень страны в совершении убийств и смертей от несчастного случая, следует ожидать, что значительное число журналистов будет убито в России каждый год по причинам, которые не имеют ничего общего с их работой. Просто умножив число[187]газетных журналистов (102 300) на среднее число убийств и случайных смертей, получим прогноз 29 убийств и 28 случайных смертей в год или в общей сложности 493 убийств и 459 случайных смертей в период между 1992 и 2008 годом. В этой довольно большой цифре некоторые из смертей, даже не связанные с журналистикой, не могут не выглядеть подозрительно.

К тому времени список сократился до тех случаев, в которых убийцами журналистов можно считать кого-либо из государственных служащих (будь то кто-то из армии, правительства или милиции), совершивших убийство, чтобы наказать или запугать журналистов. Общее число таких случаев сократилось с 52 до 15, а общее число при правительстве Путина уменьшилось с 21 до примерно 12. Я включаю в этот список громкие дела, известные[188]западным читателям, – Анны Политковской, Юрия Щекочихина, Натальи Эстемировой и Пола Хлебникова, хотя в последнем случае убийца, вероятнее всего, был из мира бизнеса или преступного мира. Даже не принимая во внимание количество журналистов, имеющихся в стране, это общее число в настоящее время лишь немного больше, чем в Бразилии[189], после исключения там случаев, связанных с преступным миром, а не с властью. Излишне говорить, что президент Бразилии Луис Лула да Силва не появляется в списке «хищников прессы», составленном организацией «Репортеры без границ».