Германия могла обойтись без Италии, что и делала, но в последнее десятилетие перед Великой войной она сильно нуждалась в Австро-Венгрии. Несмотря на периодические попытки поддерживать связи с Россией или Великобританией, у нее было мало других потенциальных союзников. Османская империя была слишком слаба, а более малочисленные государства, вроде Румынии или Греции, старались по возможности не встревать в конфликты. С течением лет Германия наблюдала усиление Антанты, и ее Двойственный союз с Австро-Венгрией приобретал все большее значение. Это, в свою очередь, означало, что Германия должна была поддерживать Австро-Венгрию, когда дело доходило до конфронтации на Балканах или – что еще более серьезно – с Россией.

Бисмарк всегда подразумевал, что этот альянс будет оборонительным, и сопротивлялся любым попыткам заключить обязывающие военные соглашения, чтобы не превратить его в нечто большее. Однако он разрешил провести штабные переговоры, которые дали Австро-Венгрии понять, что Германия отправит значительную войсковую группировку на восток для ведения совместных военных операций против России в случае нападения русских на Австро-Венгрию. Вильгельм II, взойдя на трон, неоднократно проявлял, по крайней мере на словах, энтузиазм в плане более тесных отношений. Однако, после того как Шлифен возглавил Генеральный штаб Германии в 1891 г., стратегические цели союзников разошлись, так как немцы все больше видели во Франции своего главного врага, а австрийцы продолжали видеть его в России. На своей первой встрече со Шлифеном генерал Фридрих фон Бек – начальник австрийского Генерального штаба – счел его «неразговорчивым и не очень любезным». Шлифен в свою очередь не очень-то доверял австрийцам: «Такие только дезертируют или перебегают к врагу». В 1895 г. он резко пошел на попятную в отношении обязательств Германии на Восточном театре военных действий и ясно дал понять, что она проведет лишь небольшое наступление на территорию русских. Бек был в ярости, потому что решение немцев свело к нулю годы работы австрийского Генерального штаба[948]. Начиная с того момента отношения между этими двумя Генеральными штабами были корректными, но прохладными, и они не занимались детальным планированием совместных военных операций.

И лишь не раньше 1908–1909 гг., в тот момент, когда Австро-Венгрия оказалась на пороге войны с Сербией за Боснию, Двойственный союз отошел от ограниченной оборонительной доктрины Бисмарка и стал ближе, более наступательным и опасным для стабильности в Европе. Вильгельм II снова проявил инициативу, обратившись к Австро-Венгрии: «Император Франц-Иосиф является прусским фельдмаршалом, и, значит, стоит ему лишь скомандовать, и вся прусская армия выполнит его приказ»[949]. Что еще более важно, военные из Австро-Венгрии и Германии снова начали вести переговоры, с того момента и до лета 1914 г. они обменивались письмами и визитами, которые создавали впечатление, что они будут консультироваться друг с другом и оказывать взаимопомощь в переломные моменты[950]. Шлифен и Бек к этому времени уже ушли со сцены, и их преемники Мольтке и Конрад установили более теплые отношения. Конрад уважал старшего по возрасту Мольтке и во время Великой войны носил на шее медальон с портретом этого великого немецкого военачальника[951]. В первый день нового 1909 г. по инициативе Конрада произошел обмен письмами с Мольтке с целью выяснить, что предпримет Германия, если Австро-Венгрия начнет войну с Сербией, а Россия придет на помощь этой маленькой балканской стране. В Австро-Венгрии ожидали – и Германия с этим согласилась, – что такой шаг русских приведет в действие их Двойственный союз и Германия будет обязана встать на защиту Австро-Венгрии. (И конечно, если Россия нападет на Германию, обязательства этого союза останутся в силе.) Каждая из сторон хотела, чтобы другая сторона взяла на себя обязательство начать наступление на Россию в начале войны, не делая этого сама. В результате эти письма оказались полны уверений в уважении и дружбе, но лишены конкретных обещаний. Так как Конрад планировал сначала уничтожить Сербию, даже если Россия вступит в войну, ему нужно было получить от Германии обещание значительной поддержки на севере в противостоянии России, в частности проведения наступательной операции в южном направлении из Восточной Пруссии в Русскую Польшу, пока Австро-Венгрия будет наступать в северном направлении из Галиции. Мольтке, разумеется, хотел держать на востоке небольшое количество своих войск, чтобы иметь возможность сосредоточиться на разгроме Франции. В конце концов двое союзников дали друг другу обязательства, которых они, вероятно, не собирались выполнять: когда начнется война, Австро-Венгрия пообе щала в кратчайшие сроки напасть на Россию, а Германия в свою очередь пообещала присоединиться к ней с севера еще до окончания войны с Францией[952].

Географическое положение Австро-Венгрии диктовало ей необходимость продумывать и другие возможные сценарии войны, чем Германии, с любой из следующих стран: Россией, Сербией, Черногорией, Италией или после 1913 г. – Румынией. И всегда существовала возможность того, что враги объединятся: Сербия с Черногорией, с поддержкой России или без нее, или Сербия с Италией. Сам Конрад изначально был сосредоточен на Италии, но Сербия тоже все больше и больше завладевала его мыслями[953]. Он часто говорил об уничтожении «змеиного гнезда» в ходе войны и включении его территории в Австро-Венгрию. Чтобы справиться с проблемами, стоявшими перед Австро-Венгрией, Конрад составил несколько планов войны, которые охватывали возможные объединения врагов и фронтов, а чтобы самому получить максимум возможности для маневра, он разместил военные контингенты на Балканах (Minimalgruppe Balkan) и в Галиции (A-Staffel) у границ с Россией, а также сформировал третью военную группировку (B-Staffel), которую при необходимости можно было перебросить для поддержки других контингентов. Это был оптимистичный расклад с учетом состояния железных дорог Австро-Венгрии. Ее железнодорожные линии до границ с Сербией не отвечали требованиям войны. На севере русские опережали Австро-Венгрию в строительстве железных дорог, так что к 1913 г. Россия могла отправлять к границе австрийской Галиции 250 поездов, тогда как Австро-Венгрия – только 152[954]. Вдобавок венгры, исходя из своих национальных интересов, настаивали на строительстве независимой железнодорожной системы в своем государстве и требовали, чтобы несколько железнодорожных линий соединяли венгерскую и австрийскую железнодорожные сети. И хотя Конрад умолял ускорить строительство железных дорог, возражения со стороны венгерского и австрийского парламентов на выделение необходимых сумм денег, особенно если это будет на пользу другой половине империи, означали, что к 1914 г. сделано будет мало[955].