Географическое положение России также предоставляло ей богатый выбор потенциальных врагов. На востоке русским территориям продолжала угрожать Япония, а в Европе Россия была особенно уязвима на своих польских землях. В то время как раздел Польши в конце XVIII в. принес России богатую добычу в виде природных ресурсов, включая уголь и – к XX в. – сильную промышленность и около 16 млн человек польского населения, он также создал незащищенный выступ протяженностью 230 с лишним миль с севера на юг, который вдавался в территорию Германии на севере и западе и в территорию Австро-Венгрии на юге.

«Наше больное место» – так была названа эта территория в русском военном докладе[965]. Более того, у России было больше потенциальных врагов, чем даже у Австро-Венгрии, а ее огромные территории создавали большие проблемы, когда дело доходило до размещения или перемещения ее вооруженных сил. В Европе Швеция время от времени представляла собой угрозу России начиная с XVII в., и Генеральный штаб России до 1914 г. продолжал считать ее врагом. Румыния с ее королем-немцем, возмущенная тем, что Россия отняла у нее часть Бессарабии в 1878 г., была потенциально враждебно настроенной. Россия участвовала в двух войнах с Османской империей в XIX в., и эти две державы остались соперницами на Кавказе и Черном море.

Начиная с 1891 г. лекторы в Русской военной академии подчеркивали, что невозможно избежать конфликта с Двойственным союзом Австро-Венгрии и Германии, и русские военные все больше сосредоточивались на нем как на главном вызове России на западе. Как следствие, они были склонны истолковывать развитие событий в этих странах самым пессимистичным образом. Когда военным в Австро-Венгрии в 1912 г. не удалось добиться от парламента необходимого им увеличения ассигнований, русские немедленно решили, что это лишь видимость, за которой кроется реальный рост финансирования. Русские военные также полагали – совершенно ошибочно, – что Франц-Фердинанд возглавляет партию войны в Австро-Венгрии. Точки зрения русских дипломатов, которые лучше понимали ситуацию в других странах, часто не доходили до военных, а царь почти не делал попыток согласовать деятельность различных департаментов своего правительства[966]. Однако в руководстве России широко бытовало мнение, что любой конфликт на Балканах может превратиться во всеобщую войну[967].

Генеральный штаб русских, который был склонен к самым мрачным оценкам, считал самым худшим сценарий, когда Двойственный союз вместе со Швецией и Румынией нападут с запада, в то время как Япония и – что совсем невероятно – Китай нападут с востока[968]. Затем, как опасались военные, в войну, возможно, вступит Османская империя, а поляки воспользуются возможностью поднять восстание. Даже если самое худшее и не случится, географическое положение России предоставляло ей, как это было на протяжении веков, стратегический выбор: сосредоточиться на Европе или востоке и юге. И хотя и министр иностранных дел Извольский, пришедший на эту должность после Русско-японской войны, и премьер-министр Столыпин, который был им до 1911 г., обращали свои взоры на запад, среди руководства все же звучали влиятельные голоса, доказывающие, что у России есть задача на востоке и что Япония остается ее главным врагом. В 1909 г. один из таких людей – Владимир Сухомлинов – стал военным министром.

Сухомлинов не без причины остается весьма спорной фигурой, однако он провел ряд крайне необходимых реформ в российских вооруженных силах, и благодаря ему Россия вступила в Великую войну относительно хорошо подготовленной. Благодаря ему улучшились выучка и экипировка войск, было модернизировано вооружение и созданы специальные установки для полевой артиллерии. За пять лет до Великой войны Россия также на 10 % увеличила число солдат, которых набирала в армию и обучала, так что во время войны она могла мобилизовать свыше 3 млн солдат. Сухомлинов реорганизовал структуру армии и командную систему и ввел новый, более эффективный принцип мобилизации. Вдобавок ко всему он вывел войска из западной части Польши в глубь территории России, где они находились и в большей безопасности от нападения, и в большей готовности быть отправленными на восток, если отношения России с Японией снова ухудшились бы[969]. Он также пытался избавиться от линии русских укреплений в западной части Польши, как он указывал, вытягивающей из России деньги и ресурсы, которым можно было бы найти лучшее применение в другом месте. Это вызвало шумный протест. Двоюродный брат царя великий князь Николай Николаевич, который питал глубокую ненависть к Сухомлинову, возражал против разрушения укреплений, и у него было много сторонников среди военных. Военный министр был вынужден уступить[970].

К этому времени у него было много врагов, а предвиделось еще больше, отчасти потому, что он нарушал установившиеся традиции и законные интересы, а отчасти из-за личных качеств. Он был неискренним, безжалостным и при этом обаятельным человеком. И хотя был мал ростом и лыс, многие женщины находили его неотразимым. Многие его очернители в то время и после обвиняли его во всех грехах, ставя ему в вину преклонный возраст, коррупцию и государственную измену, а один русский дипломат назвал его злым гением России. Его собственные коллеги выражали недовольство тем, что он ленив и не способен к продолжительному противостоянию многочисленным вызовам, встававшим перед ним. Генерал Алексей Брусилов – один из самых компетентных русских генералов – сказал: «Без сомнения, это человек умный, человек, который мог быстро понять ситуацию и принять решение о том, как нужно действовать, но и человек беспечный, с поверхностным складом ума. Главный его недостаток состоял в том, что он ничего не исследовал глубоко и был доволен, если его приказы и распоряжения выставляли напоказ успех»[971]. Однако Сухомлинов, как признавали даже его враги, был мастером бюрократической политики, бытовавшей в России. Он создал сеть своих сторонников в армии и Военном министерстве путем умного использования покровительства и, что в равной степени важно, льстил царю, от которого зависело его пребывание в должности[972].

Сухомлинов, родившийся в 1848 г. в семье мелкопоместного дворянина, сделал выдающуюся военную карьеру. Он почти с отличием окончил Академию Генштаба и завоевал себе репутацию храбреца в Русско-турецкой войне 1877–1878 гг. К 1904 г. он был генерал-лейтенантом, командовавшим важным Киевским военным округом. Когда в Киеве начались беспорядки после Русско-японской войны, Сухомлинова сделали генерал-губернатором большей по площади территории, в которую входит большая часть современной Украины. Он восстановил закон и порядок и положил конец позорному и жестокому обращению с местными евреями, за что многие консерваторы так и не простили его. Он также влюбился в замужнюю красавицу, много моложе себя, которая стала его третьей женой. Их роман и ее последовавший развод вызвали громкий скандал, а ее ненасытные требования предметов роскоши привели к разговорам о коррупции, которые всегда сопутствовали Сухомлинову. «В генерале Сухомлинове есть нечто, что заставляет человека чувствовать себя неловко, – сказал посол Франции в Санкт-Петербурге Морис Палеолог. – Шестидесятидвухлетний мужчина, раб хорошенькой супруги моложе его на тридцать два года, умный, талантливый и хитрый, раболепный перед царем, друг Распутина, окруженного чернью, который служит посредником в его интригах и лживости, он представляет собой человека, который утратил привычку к труду и копит всю свою силу для супружеских радостей. У него вид хитреца, глаза которого всегда блестят, внимательно следя за вами из-под тяжелых складок век; я знаю немногих людей, которые внушают больше недоверия с первого взгляда»[973].