– Весьма, – произнес Матиас. Он просмотрел телекс, ничего не видя перед собой, протянул бумагу назад.

– Капитан Сессонн, вам доводилось бывать в Иране?

– Да-да, доводилось.

– Ужасно, все эти смерти, беспорядки, все эти убийства. Мусульмане убивают мусульман. Персия всегда была страной особенной; беспокойный сосед для всех, кто живет в заливе. Называют залив Персидским, словно нас, по эту его сторону, и вовсе не существует, – заметил Бен Ахмед ровным голосом. – Шах, помнится, даже заявлял, что наш остров является иранским только потому, что три века назад персы захватили нас на несколько лет, нас, которые всегда были независимым народом, а?

– Да, только он… э-э… он отказался от своих претензий.

– Ах да, да, это верно. И захватил нефтеносные острова Тумс и Абу-Муса. Персидские правители такие гегемонисты, такие странные, кто бы они ни были, откуда бы ни приходили. Это кощунство – ставить мулл и аятолл между человеком и Богом. А?

– Они… э… одни живут по своим обычаям, – согласился Жан-Люк, – другие живут по своим.

Бен Ахмед заглянул в кузов универсала. Жан-Люк увидел, что из-под брезента выглядывает кончик ручки малярной кисти.

– Опасные времена наступили в заливе. Очень опасные. Безбожные Советы надвигаются с севера, с каждым днем все ближе; на юге, в Йемене, все больше безбожников-марксистов вооружаются изо дня в день; все зарятся на нас и наше богатство – и ислам. Только ислам стоит между ними и мировым господством.

Матиасу хотелось сказать: «А как насчет Франции. И, конечно же, Соединенных Штатов?», но вместо этого он сказал:

– Ислам никогда не падет. Как не падут и государства залива, если не потеряют бдительности.

– Аллах да поможет нам, я согласен с вами. – Бен Ахмед кивнул и улыбнулся Жан-Люку. – Здесь, на нашем острове, мы должны быть очень бдительны по отношению ко всем тем, кто желает доставить нам неприятности. А?

Жан-Люк кивнул. Он поймал себя на том, что ему трудно не смотреть на телекс в руке араба; если его получили в Бахрейне, значит, точно такие же отправлены на все контрольно-диспетчерские вышки по эту сторону залива.

– С помощью Аллаха нам это удастся.

Офицер иммиграционной службы благодушно кивнул.

– Капитан, я хотел бы взглянуть на бумаги пилота. И механика. И на них самих. Прошу вас.

– Разумеется, немедленно. – Жан-Люк подошел к Шандору. – Тегеран прислал им телекс, чтобы смотрели в оба на предмет вертолетов с иранскими регистрационными номерами, – торопливо прошептал он, и Шандор побледнел. – Не паникуй, mon vieux, просто покажите ваши паспорта сотруднику иммиграционной службы, сам ничего не говори, ты тоже, Джонсон, и не забудьте, что вы G-HHXI, следуете из Басры.

– Но, боже ты мой, – прохрипел Шандор, – у нас тогда стояли бы иракские штампы из Басры, а у меня иранские печати чуть не на каждой странице.

– Ну, был ты в Иране, и что с того? Начинай молиться, mon brave.[29] Пошли.

Пограничник принял американский паспорт. Тщательно изучил фотографию, сравнил ее с Шандором, который слабеющей рукой снял черные очки, потом протянул назад, не став листать остальные страницы.

– Благодарю вас, – сказал он и принял британский паспорт Джонсона. Снова придирчивое изучение фотографии, и больше ничего. Бен Ахмед сделал шаг к вертолету. Джонсон оставил дверцу грузо-пассажирского отсека открытой.

– Что на борту?

– Запчасти, – одновременно ответили Шандор, Джонсон и Жан-Люк.

– Вам придется пройти таможенный осмотр.

Матиас вежливо заметил:

– Разумеется, он следует транзитом, сеид Юсуф, и взлетит сразу же после заправки. Может быть, вы сочтете возможным позволить ему подписать транзитную декларацию, гарантируя, что он ничего не будет выгружать и не имеет на борту ни оружия, ни наркотиков, ни боеприпасов. – Он поколебался мгновение. – Я тоже был бы готов это гарантировать, если бы это имело какую-нибудь ценность.

– Ваше присутствие всегда ценно, сеид Матиас, – сказал Юсуф. На бетонной площадке было жарко и пыльно, и он чихнул, достал платок и высморкался, потом подошел к Бен Ахмеду, все еще держа в руке паспорт Джонсона. – Полагаю, для британского вертолета, следующего транзитом, это было бы приемлемо, даже и для тех двух, что сейчас на берегу. А?

Человек с контрольно-диспетчерской вышки повернулся к вертолету спиной.

– Почему бы нет? Когда два других подлетят сюда, мы разместим их здесь, сеид капитан Сессонн. Вы встречайте их тут с топливом, а мы оформим транзит в Эль-Шаргаз, как только они заправятся. – Он еще раз посмотрел на море, и в его темных глазах отразилась тревога. – А четвертая машина, когда она прибудет? Кстати, раз о ней зашла речь, я полагаю, она тоже с британскими регистрационными номерами?

– Да-да, конечно, – услышал Жан-Люк собственный голос, сообщающий арабу новый регистрационный номер. – С… с вашего позволения, три прибывшие машины вернутся назад по маршруту на полчаса, потом проследуют дальше в Эль-Шаргаз. – Стоит попробовать, подумал он, с галльским шармом отдавая честь арабским офицерам, когда они повернулись, чтобы уйти, и едва в состоянии осознать случившееся чудо: их отпускают.

Случилось ли оно потому, что их глаза ничего не видят, или потому, что они не пожелали видеть? Не знаю, не знаю, но будь благословенна Мадонна за то, что снова не оставила нас Своей заботой.

– Жан-Люк, тебе бы стоило позвонить Гаваллану насчет этих телексов, – напомнил Матиас.

В море у берегов Эль-Шаргаза. Скраггер и Бенсон не мигая смотрели на датчики масла и давления первого двигателя. Предупредительные огоньки ярко горели, стрелка температуры застыла на максимуме, в верхней части красного поля, стрелка давления масла опустилась, почти достигнув нуля. Они теперь летели на высоте двести десять метров, погода была хорошая, но с небольшой дымкой; они пересекли международную границу, Сирри и Абу-Муса остались за спиной, а прямо впереди лежал Эль-Шаргаз. Его вышка передавала команды, регулируя воздушное движение, слышимость в наушниках была три на пять.

– Я выключу двигатель, Бенсон.

– Согласен, не дело будет, если он заглохнет.

Шум стал тише, и вертолет просел метров на тридцать, но когда Скраггер добавил мощности на второй двигатель и сделал корректировки, вертолет перестал терять высоту. И все же оба они чувствовали себя тревожно без запаса мощности.

– Непонятно, с чего это он вдруг начал так себя вести, Скрэг, совершенно непонятно. Я сам проводил его проверку несколько дней назад. Как наши дела?

– Просто прекрасно. До дома осталось совсем немного.

Бенсон был не на шутку встревожен.

– А есть место, где мы могли бы сделать аварийную посадку? Песчаная отмель? Платформа какая-нибудь?