Тем временем, неизвестный, осмотрев Остромира, приказал вынести носилки на середину пещеры, поближе к огню. Остромир был плох. Он метался в горячке и бредил. Покачав головой, неизвестный наклонился над ним и развязал его раны, встав на одно колено. Протянув руку к воспаленной ране, он слегка поводил ладонью над ней. Вокруг кисти руки возникло легкое свечение, которое становилось все сильнее. И вдруг из раны сам по себе появился кончик обломка наконечника стрелы, а затем он вышел из нее почти целиком. Взявшись другой рукой за осколок, неизвестный удалил его из раны. Свечение от второй руки стало еще сильнее. Опухоль стала спадать на глазах, почерневшие, загноившиеся края раны стали нормального цвета, сама рана затянулась, оставив после себя лишь красный шрам. Проделав то же самое и с другими ранами, он исцелил и их. Положив руки на голову Остромира, он через минуту убрал их и встал. Посадник уже не бредил и не метался в жару. Он спал крепким и спокойным сном.

— Теперь его жизнь вне опасности. Он проспит еще сутки и проснется живым и здоровым, а пока он спит — не мешайте ему. Как только закончится непогода, вы можете отправляться далее в путь, в земли уладов. Там мы еще встретимся, — сказал маг.

Он так быстро вышел из пещеры, что его никто не успел остановить, и исчез в темноте за пеленой ливня, с шумом падающего о порог входа. Когда же воины выбежали из пещеры вслед за ним, то они уже никого не увидели — площадка перед пещерой, освещаемая ярким огнем горящего костра, была пуста. Правда, один из ратников утверждал, что будто бы видел взлетевшую огромную тень птицы.

Остромир проспал всю ночь, следующий день и еще одну ночь. За это время его соратники смогли вволю отдохнуть после изнурительной осады и марша по горам. После четырех суток, которые они провели впроголодь, питаясь лишь тем, что удавалось найти в горах, они смогли отъесться огромной тушей горного барана, принесенной медведем. За это время, что они провели здесь, буря закончилась, и на смену ей опять пришла теплая и солнечная погода. На следующее утро Остромир открыл глаза. Не было ни жара, ни боли. Он с удивлением осмотрел свои раны. На их месте были только небольшие шрамы. В них лишь слегка ощущался тянущий зуд. Он попытался встать. На его удивление, теперь уже не было никаких неприятных ощущений, здоровье к нему вернулось полностью.

Проснувшиеся соратники рассказали ему про грозу, расселину, горного медведя и так чудесно появившегося мага, исцелившего его.

— Готов побиться об заклад, что это был Остан! — воскликнул Остромир. Увидев вопросительные взгляды ратников, которым это имя мало что говорило, он пояснил:

— Я был знаком с Велимудром, магом из Северного предела. Когда-то я служил у князя управителем его двора, тиуном, и в то время Велимудр иногда посещал Велигаст и бывал гостем у князя на пирах. На одном из пиров мне довелось услышать его рассказ об Остане. Вот что он тогда рассказывал: «Остан — это не совсем человек. Когда-то он был на Ломире обычным магом и был соратником Велимудра. Но однажды, заинтересовавшись выходами в другие миры, он стал изучать древние тайные трактаты, хранящиеся в Запретных мирах в библиотеке при Древе жизни. Но применять эти знания на практике следует с величайшей осторожностью, ибо их бездумное применение может привести к неконтролируемому сдвигу пространства. Но Остан был настойчив в познании. И однажды, попытавшись применить полученные знания, он попытался открыть тоннель перехода, чтобы попасть в другой мир. Но он допустил некоторые ошибки, и, тоннель, бесконтрольно расширившись, выбросил его не в тот мир, в который он хотел пройти, а в Асгалун — место, где нет пространства и времени, и где царят Темные силы. Перейдя туда, он попал к ним в плен. Он остался бы там навсегда, но счастливая случайность, когда он смог найти выход обратно, вернула его на Ломир. Но долгое время, проведенное в Асгалуне, навсегда изменило его разум и сознание. Внешне он остался человеком, но Темные силы стали частью его сущности. Там он получил такие сверхспособности, которые не имеет ни один маг на Ломире. Остан, к примеру, имеет возможность переноситься в мгновение ока на любые расстояния, обращаться в любое животное и повелевать ими, исцелять любые раны. И это лишь малая часть его возможностей. Часть его, как и прежде, служит в интересах Ломира и Северного предела, но другая его часть, которая была заменена Темными силами, может заставить его подчиниться им, хотя он может и не осознавать этого». Таков Остан. Помог ли он сейчас нам, или действует на погибель врагов Темных сил, расставляя защитникам Северного предела некую ловушку — покажет время.

Остромир, закончил свой рассказ. Ратники, удивленные услышанным, молчали.

— Однако, время не ждет. Если Остан будет ожидать нас в землях уладов, то, быть может, он действительно желает нам чем-то помочь. В чем будет заключаться его помощь — узнаем позже. А сейчас отправимся в путь, дорога впереди предстоит неблизкая.

Воины быстро собрались, и вскоре были готовы отправиться дальше. Выйдя из пещеры, они оказались на небольшой площадке у каменного массива, поросшего по краям кустарником и деревьями. Но в том месте, где был отвод тропы, ведущий на главную дорогу, поперек пути лежал горный медведь, внимательно наблюдая за вышедшими из пещеры людьми. Казалось, он все это время на этом месте нес свой караул с того достопамятного дня, когда здесь появился Остан. Но как только отряд двинулся вперед, медведь медленно поднялся на ноги и вразвалку пошел в сторону дороги. Когда отряд достиг дороги, медведь шел по дороге, время от времени оглядываясь назад, как бы приглашая ратников следовать за собой. Делать было нечего, и им пришлось мириться со своим столь необычным спутником. Впереди них шел медведь, а они пошли позади него. Замыкающий отряд сотник невольно бросил взгляд назад, на пещеру, но тут увидел, что тропы больше нет, а пещера в скальном массиве исчезла. Но памятуя о рассказе Остромира, он ничего не сказал своим спутникам и проследовал вслед за остальными.

В дальнейшем их путь в странном обществе медведя пролегал через перевал горного хребта, служившего своеобразной восточной границей Северного предела. За ними начинались степные равнины земель уладов. В пути медведь, ненадолго их покидая, успевал где-то ловить и носить путникам горных баранов, коз и антилоп. Путники ни разу не видели, чтобы медведь чем-либо питался, но, тем не менее, если ему что-то предлагали из еды, он отказывался от нее недовольным ворчанием.

Подниматься в гору было трудно. Дорога круто забирала вверх, и горный хребет, казалось, вырастал в небо. Для удобства дорога была проложена зигзагами, чтобы подъем не был столь крутым, но это сильно удлиняло путь. По мере того, как путники забирались вверх, перед ними открывалась все более захватывающая панорама горного края. Кругом их окружали горные пики с заснеженными вершинами. Как будто вечные стражи, они охраняли этот суровый край. Вскоре закончился лес, и начались альпийские луга, поросшие изумрудной травой. Медведь бодро топал перед отрядом, продолжая указывать отряду дорогу. Когда путники останавливались на отдых, медведь садился неподалеку от них и терпеливо ждал, когда они двинутся в дальнейший путь. Наконец, на большой высоте начались вечные снега. Идти стало заметно труднее, к тому же на большой высоте давал себя знать разреженный воздух. Температура сильно упала. Путники, кутаясь в плащи и опираясь на посохи и копья, упорно шли вверх, к вершине перевала.