Исмаил: Я заставлю их посадить вертолет.

Мас: Это не имеет значения. Мы забираем заложников на берег.

Исмаил: Этого не было в договоре.

Мас: Плевать на договор! Как знать, может, ты работаешь на них.

Исмаил: Что ты несешь?

Мас: Наша лодка. Как она отвязалась? А твоя встреча с Полом? Вы с ним пили «пепси-колу», как дружки.

Исмаил: Идиот! Зачем мне на них работать? Они хотят бросить нас за решетку.

Мас: Мне все равно, что ты говоришь. Я не отпущу заложников, пока мы не высадимся на берег.

Исмаил: Если мы нарушим условия, они нас никогда не отпустят. Я заставлю их посадить вертолет. Потом мы высадимся на берег. Я проверил лодку. Бак полный.

Либан: Слушай Афиареха. Он заставил военных посадить самолеты.

Гюрей: Согласен. Афиарех справится.

Мас: Вы все сошли с ума! Они не отпустят нас!

Меган подошла к нему ближе.

– Вы убедили военных посадить вертолет?

Исмаил кивнул:

– Да. Но они слишком долго это делали.

– Что вы имеете в виду?

Исмаил повернулся на стуле и рассказал присяжным о зарождении бунта.

Мас: Скоро стемнеет. В темноте они могут нас перестрелять.

Исмаил: Заткнись, Мас!

Мас: Ты можешь доказать, что они отпустят нас? Они хотят, чтобы мы доверяли им, но они прострелили головы людям Гараада. То же самое они сделают с нами.

Исмаил: Ты спятил.

Мас: Корабль слишком близко. Разве ты не видишь? Он ближе, чем был раньше. Они собираются убить нас.

Осман: Он прав. Корабль слишком близко.

Гюрей: Они передвинули корабль!

Мас: Я не отпущу заложников, пока они не отведут корабль.

Дхуубан: Они будут стрелять в нас.

Исмаил: Нас семеро. У них нет семи снайперов.

Мас: Он это на ходу выдумывает. Он не знает, о чем говорит!

Исмаил: Если мы нарушим договор, все сорвется.

Сондари: Корабль слишком близко!

Осман: Они должны отвести его обратно!

Исмаил: Они на это не пойдут.

Мас: Пойдут, если мы застрелим кого-нибудь.

Исмаил: Ты ненормальный.

Мас: Так я сам это сделаю. Смотри…

Исмаил: Подожди! Я заставлю их отвести корабль!

Когда он закончил говорить, Меган, немного помолчав, спросила:

– Когда Пол позвонил вам и сказал, что вертолет спрятан в ангар, вы еще командовали своими людьми?

– Нет, – ответил он. – Теперь они уже слушались Маса. Я боялся за капитана и Квентина. Я знал, что военные не отведут корабль, но должен был попытаться. Я дал им пять минут.

– Что случилось потом? – спросила Меган.

Исмаил почувствовал, как на его шее затягивается петля.

– Тогда мои люди узнали, что я сделал.

Мас: Не получается! Нужно звонить моему дяде. Он скажет, как нам поступить.

Исмаил: Мы никому не будем звонить. Мы будем придерживаться плана.

Мас: Позвони ему. Он может прислать нам новое судно!

Исмаил: Зачем ему это? Он только поставит себя под удар.

Мас: Звони, или я пристрелю капитана!

Исмаил: Я не могу ему позвонить.

Мас: Почему?

Исмаил: Гедефа никто не уполномочивал вести переговоры с семьей.

(Всеобщий крик.)

Мас: Ты нас предал, сын шлюхи!

Исмаил: Это был единственный способ! Военные не собирались нас отпускать. Посмотрите на эти деньги. Каждый из вас может получить по двести пятьдесят тысяч долларов! Отправляйтесь с ними в Найроби! Начните собственное дело! Делайте с ними, что пожелаете!

Мас: Ты хочешь, чтобы нас всех убили. Мои родственники никогда нас не отпустят!

Исмаил: Подумай, Мас! Хотя бы раз включи мозги! Такой шанс бывает раз в жизни!

Мас: Ты врешь! Я больше тебя не слушаю!

– Что думали остальные пираты о вашем предложении? – спросила Меган.

– Они все стали на сторону Маса, – ответил Исмаил, выгораживая Либана, который остался верным ему до конца. – Они знали, что деньги принадлежат семье Гедефа.

Меган мрачно посмотрела на него.

– Когда Пол предложил отвести корабль в обмен на освобождение Квентина, как повели себя ваши люди?

Исмаил покачал головой:

– Их разум бы отравлен. Все кричали. Это было безумие.

– Чем все закончилось? – мягко поинтересовалась Меган.

Исмаил посмотрел на присяжных, каждому заглядывая в глаза. Он увидел самые разные чувства: раздражение, презрение, печаль, отвращение, скептицизм, ужас, сожаление и боль. Он знал, что примет их решение, не задавая вопросов, даже если они приговорят его к смерти. Они – орудие Бога, выразители Его суждения.

– Все было так, как рассказывал Квентин, – ответил он. – Я дважды нажал на спусковой крючок, пытаясь не попасть ему в голову и сердце и молясь, чтобы он не умер. – Взглянув на Ванессу, он увидел ее страдание. – Меня каждый день преследует желание все изменить. Но я не могу. Я в ответе за все, что произошло. Мне очень жаль.

Меган немного подождала, чтобы присяжные прониклись его покаянием. Потом спросила:

– Что с вашими матерью и сестрой?

Исмаил моргнул и вытер рукавом глаза.

– Ясмин сбежала из Сомали и нашла мать. Сейчас они в безопасности. Это мое единственное утешение.

Меган кивнула:

– У меня всё.

* * *

Когда Клайд Баррингтон встал, чтобы допросить его, Исмаил увидел, что ветер уверенности уже не раздувает его паруса. Баррингтон казался уставшим и нервным, но он не сдастся без боя.

– Дэниел Паркер умер девять месяцев назад, – начал он. – Девять месяцев вы не говорили ни слова о Масе, ни слова о бунте, ни слова о том, что не управляли своими людьми, и о том, что вас заставили стрелять в Квентина Паркера. Почему вы только сейчас об этом заговорили?

Исмаил ответил медленно:

– Я не хотел, чтобы еще кто-то пострадал.

– Что вы имеете в виду? – спросил Баррингтон.

Исмаил на секунду перевел взгляд в угол зала. Человек в голубой клетчатой рубашке не вернулся, но его место занял другой сомалиец. Вид он имел деловой: овальные очки, солидное брюшко.

– Когда маленькая лодка заглохла, Мас что-то крикнул военным, – сказал Исмаил. – Он сказал, что я из «Шабааб» и еще кое-что на сомалийском. Он велел моим людям говорить, будто это я расстрелял заложников. Он угрожал их семьям.