Сегодня опять ездили завтракать «на позицию». После дождей дорога очень тяжелая, но погода ясная. Никто не может понять цели этих поездок. Сведения, получаемые из Плевны через турецких дезертиров, весьма противоречивы. Прежде мы верили безнадежному положению Осман-паши и считали, сколько дн ей может он еще продержаться; теперь как-то менее доверяем этим расчетам. Сам государь, так недавно еще допускавший возможность празднования Георгиевского праздника (26 ноября) в Петербурге, теперь уже говорит о том, что и столетний юбилей со дня рождения императора Александра I вместо 12 декабря придется, может быть, отпраздновать в Рождество. А кто поручится, что хоть к Новому году удастся нам возвратиться восвояси? Вообще, настроение в Главной квартире подавленное; никто уже не предается розовым надеждам, и все завидуют доктору Боткину, который прямо объявил, что не в силах долее выносить нашу здешнюю жизнь, и отпросился уехать в Петербург.

18 ноября. Пятница. Вчера приехал мой сын из Рущукского отряда; он привез словесные описания боя у Мечки и Тростеника, который прошел 14-го числа. Говорят, турки атаковали в числе до 40 таборов и оставили на поле сражения от 1500 до 2000 человек. Но примечательно, что почти всё начальство, не исключая и самого корпусного командира, не участвовало в деле: все были за завтраком в Брестовеце у наследника цесаревича по случаю дня рождения цесаревны и прискакали на место боя только к концу.

Получено известие, будто турки отошли от Берковицы за Балканы, оставив Лом-Паланку, которую и заняли румыны. С нетерпением ожидаем известий от генерала Гурко.

20 ноября. Воскресенье. От Гурко получены сведения о том, что турки не только отступили от Берковицы, но и очистили Орхание. Части гвардии вышли на Стригл и заняли перевал через Балканы, угрожая отступлению неприятельских войск, занимавших Орхание. Передовые наши разъезды нигде не встречали турецких солдат по эту сторону Балкан. Между тем сегодня утром государь получил телеграмму от главнокомандующего о том, что вчера вечером было замечено движение турок к стороне Вида. Ночью и утром громче и чаще обыкновенного слышны выстрелы наших батарей. Государь, занятый мыслью, что Осман-паша намерен пробиться сквозь наши линии, приказал, идя к обедне, приготовить экипажи для поездки в Богот. Однако ж выстрелы утихли, и поездку отменили.

24 ноября. Четверг. Во вторник вечером, когда все разошлись по домам на покой, пришло тревожное известие, что турки в больших силах наступают по Осман-базарской дороге и от Беброва к Златорице; что князь Мирский со слабым отрядом окружен с трех сторон перед селом Елена и не может держаться. На беду, телеграфное сообщение с Тырновом прервано.

Положение опасное. Резервов нет. Однако ж наследник цесаревич уже сделал распоряжение о передвижении 12-го и 13-го корпусов вправо, на подкрепление 11-го корпуса, которым временно командует генерал-лейтенант Деллингсгаузен, за болезнью князя Шаховского. Из Тырнова послана на подкрепление князя Мирского стрелковая бригада.

Само собой разумеется, что плохо спалось в ночь на 23 ноября. На другой день, то есть вчера, всё утро прошло без известий из Тырнова. Только к вечеру получена телеграмма, что турки возобновили настойчивые атаки, Якутский полк едва держится у Златорицы, а Мирский отступил от Елены на укрепленную позицию у Яковицы и войска наши понесли уже сильные потери. Однако же подкрепления подходят.

Только сегодня наконец мы успокоились: по донесениям Деллингсгаузена, турки окончательно отбиты и, угрожаемые с фланга, начали быстро отступать к Беброву. Таким образом, и на этот раз попытка Сулейман-паши прорвать нашу оборонительную линию не удалась.

С другой стороны, генерал Гурко доносит, что занял высоты, с которых обстреливает позицию Мехмета-Али у перевала Араб-Конак, то есть на южном спуске Балкан.

Колонна, посланная от Этрополе к Златице, также заняла южный спуск с гор.

Дезертиры из Плевны продолжают сообщать, что бежали от голода, что в последние дни еще убавили дневную порцию хлеба и перестали выдавать мясо. Один из бежавших уверяет даже, будто Осман-паша объявил своим войскам, чтобы потерпели еще только до мусульманского праздника Курбан-байрам: если до того времени не получат помощи извне, то сами пробьются сквозь наши линии.

Сегодня утром, когда я пришел с докладом, государь сказал мне, что Нелидов возвратился из Бухареста и привез от князя Горчакова проекты писем к императорам Вильгельму и Францу-Иосифу, с приложением статей, на основании которых Россия могла бы согласиться открыть переговоры о мире. Государь прочел мне эти проекты и сказал, что после завтрака намерен еще раз прочитать их в присутствии Нелидова.

Между тем приехал и Игнатьев, участвовавший в совещаниях в Бухаресте и в составлении означенных проектов. Предварительно государь позвал в кабинет одного Нелидова и спросил его, в каком настроении нашел он канцлера. Нелидов откровенно отвечал, что нашел канцлера почти в детском состоянии, что он сначала даже вовсе не хотел входить в существо дела, порученного Нелидову, и проекты были редактированы втроем – бароном Жомини, Игнатьевым и Нелидовым.

После завтрака провели совещание. Кроме Нелидова и меня, присутствовали Игнатьев, граф Адлерберг и Гамбургер. Привезенный Нелидовым проект мало отличался от составленного им первоначально. Государь одобрил его с некоторыми весьма незначительными редакционными поправками и приказал приготовить всё к отправлению с генерал-адъютантом Рейтерном, который проедет в Берлин через Вену.

Погода опять испортилась: утром сильный туман, а потом стало моросить и пошел дождь; на дорогах опять страшная слякоть.

26 ноября. Суббота. Бой под Еленой еще не совсем прекратился, вчера слышна была перестрелка на яковицкой позиции. Полученные телеграммы снова навели грустное настроение: только теперь узнали, что в бою 22-го числа князь Мирский потерял 11 орудий и гораздо более людей, чем прежде полагали.

С другой стороны Гурко держится на позиции перед Араб-Конаком, имея перед собой, по-видимому, главные силы Мехмета.

На нынешний день готовилось торжество на высотах у Радишева по случаю праздника Святого Георгия. Приказано всё приготовить к завтраку на обычном месте, в редуте, названном в шутку Закусочным. Однако же, к общему удовольствию, это неуместное торжество было отменено по случаю дурной погоды и страшной грязи. Тем не менее день Святого Георгия мы все-таки отпраздновали завтраком в общей (столовой) палатке, с тостами и криками «ура!». К обеду были приглашены князь Карл и все имеющиеся в наличии георгиевские кавалеры, которые сидели за столом на почетных местах.

27 ноября. Воскресенье. Утром, как обычно, были у обедни в деревенской церкви. Сегодня генерал-адъютант Рейтерн уехал в Берлин через Вену с письмами государя к обоим императорам.

После завтрака государь пригласил к себе в кабинет генерала Обручева и меня, чтобы узнать взгляд генерала по поводу предстоящего образа действий на здешнем театре войны. Все согласны в том, что после падения Плевны лучший для нас путь наступательных действий будет от Софии на Филиппополь и т. д.; но мнение Обручева расходилось с нашим, когда вопрос коснулся настоящего момента. Он находит, что генералу Гурко следует продолжать наступление за Балканы, чтобы нанести поражение Мехмет-Али-паше. Государь и я того мнения, что Гурко не настолько силен, чтобы предпринять самостоятельные наступательные действия за Балканы, пока Плевна еще держится и пока мы не можем считать вполне обеспеченным наш правый фланг со стороны Берковицы или Видина.