Вагнер взглянул на него, потом вздохнул и покачал головой.

– Мое желание все равно не сбудется, – он снова посмотрел в трубу. – Интересно, где теперь эта звезда?

– Я слышал, что некоторые из них падают на землю, – ответил Фауст. – Иногда кто-нибудь находит камни странной формы. Кажется, в Эльзасе когда-то упал такой метеорит, и у кайзера даже имеется от него обломок. Остальные… – он пожал плечами. – Наверное, они просто сгорают.

– А если предположить, что они возвращаются? – спросил Вагнер. – Как звезды или созвездия, они ведь движутся по небу…

– Ученые утверждают, что метеориты, как и кометы, представляют собой испарения в небе, вроде газов. Иногда они поднимаются и с земли – и загораются. Агриппа это оспаривает, но…

Иоганн запнулся. Вопрос Карла что-то всколыхнул в нем. Мысли, которые до сих пор дремали на задворках сознания, внезапно пришли в движение.

Они возвращаются…

– Мне нужно кое-что проверить, – бросил он.

Фауст быстро спустился вниз, взял с полки книги с пометками Тонио и принялся лихорадочно листать их. Формулы и числа, которые до сих пор ставили его в тупик, неожиданно обретали смысл. Иоганн закрыл глаза, представил себе звездное небо и попытался наложить на него сетку. Когда он снова взглянул на числа, все стало очевидным. Числа и буквы обозначали положение небесных тел! Но это не имело отношения к звездам. Другие числа обозначали дату и время, включая нынешний день. Числа сменяли друг друга, и довольно часто; для звезд это было нехарактерно. Наконец-то Иоганн понял, что это значило. Он ощутил слабость в ногах и сел, так поразила его эта догадка.

Тонио записал движение комет.

* * *

Следующие несколько часов Фауст просидел, склонившись над книгами. Сосредоточенный до предела, он ни на что не реагировал. Щенок резвился у него под ногами и тявкал. Вагнер, обеспокоенный поведением доктора, в конце концов отправился спать.

Иоганн изучал столбцы с числами, одну колонку за другой. То, что проделал Тонио, просто не укладывалось в голове! Кометы считались предвестниками беды, их появление предрекало войны и эпидемии, но были и такие, которые возвещали радостные события. Однако невозможно было предугадать, когда они появятся. Но Тонио расписал движение бесчисленных комет на годы и десятилетия вперед! Большинство из них были неразличимы для человеческого глаза, однако, согласно теории Тонио, они возвращались, как луна и звезды, которые также двигались по намеченной траектории. Вот только временные промежутки были столь велики, что до сих пор никто не обратил на это внимания. Некоторые кометы появлялись лишь раз в семьдесят лет, другие – через каждые десять, тридцать или сорок лет. Быть может, и Вифлеемская звезда, что возвестила рождение Христа, тоже появляется на небе с некоей периодичностью?

Иоганн лихорадочно перелистнул потрепанные страницы, к самому началу. Первые записи, по всей вероятности, вел кто-то другой, или же Тонио записал их, опираясь на свои расчеты. Они восходили ко времени завоевания Англии норманнами и даже к временам римлян, когда в Италии произошло извержение Везувия и целый город обратился в пепел. И действительно, среди прочих была отмечена Вифлеемская звезда! Тонио приписал рядом слово «мессия». Иоганн не мог припомнить, чтобы кто-нибудь из ученых упоминал нечто подобное. Он делал пометки, сравнивал записи в других книгах по астрономии. И уже под утро наконец-то наткнулся на отметку, которую так долго искал. Которая раскрывала тайну его гороскопа…

Комета появлялась в небе и в день его рождения. Тонио даже дал ей название.

Ларуа…

Иоганн содрогнулся. Ларуа, древнее прозвание темного духа. Ларуа, комета, несущая зло… Что хотел сказать этим Тонио? Фауст пробежал дрожащими пальцами по столбцам чисел. Комета появлялась каждые шестнадцать лет и одиннадцать месяцев – примерно каждые семнадцать лет.

Каждые семнадцать лет…

Иоганн сосчитал. Если комета проходила по небосводу в день его рождения, в 1478 году, то очередное сближение приходилось на конец марта 1495 года. Иоганна пробрала дрожь. Именно тогда Тонио напоил его черным зельем в лесу под Нёрдлингеном! Ему вспомнилось, как наставник говорил Пуату, что звезды им благоприятствуют и они не могут ждать. Затаив дыхание, Фауст проделал новые расчеты, записал результат и уставился на число.

Конец февраля 1512 года.

Оставалось два месяца! Может, этим и объяснялась его мания преследования, то ощущение, будто скоро что-то произойдет? Только вот что?

Ларуа… Темный дух…

Иоганну вспомнилось, как Маргарита говорила в Гейдельберге о темном духе. «Он пробуждается, – говорила она, – он возвратится и изменит мир…»

Иоганн всегда думал, что этот темный дух был порождением ее воспаленного разума, в худшем случае – неким типом с дурными намерениями.

Он и предположить не мог, что речь шла о комете.

Фауст отложил перо и откинулся на спинку стула. Глаза болели от долгого напряжения. Как это все понимать? Он родился в тот день, когда комета Ларуа показалась на небосводе, – в день Пророка. И к очередному ее появлению Тонио напоил его черным зельем. Но для чего?

И самое главное: что произойдет через два месяца?

В последующие дни Иоганн штудировал книги и размышлял. Ответа он не получил, но теперь хотя бы знал, что необходимо ждать. Что-то должно было произойти. К нему вернулись силы, и он вновь ощутил вкус к жизни. Они все чаще совершали прогулки с Вагнером и маленьким Сатаной или стояли на платформе башни. Иоганн наслаждался свежим воздухом, который подстегивал его мысли, и вел неспешные беседы с Вагнером, когда они бродили по заснеженным лесам. Он и теперь замечал порой ворон среди деревьев, и один раз на глаза ему попался ворон. Но Иоганн уже не боялся их. Птицы возвещали событие, которое невозможно было отвратить, и что бы ни произошло – он подготовится.

И события не заставили себя ждать. Это произошло в начале февраля. Иоганн стоял на платформе башни и рассматривал через подзорную трубу горы. Ледяной ветер дул ему в лицо, но ошибки быть не могло.

Со стороны леса приближался всадник.

* * *

Поначалу это было лишь темное пятнышко, двигающееся по дороге, как будто муха села на линзу подзорной трубы. Но постепенно оно увеличивалось в размерах. Когда же фигурка свернула с дороги и двинулась по узкой тропе, ведущей к башне, сомнения отпали окончательно.

Иоганн снял трубу с треноги и теперь рассматривал всадника: высокий и плечистый, в плаще, под которым поблескивал панцирь. У седла был приторочен длинный меч в ножнах. Конь под ним крупный, вороной масти, – не какой-нибудь мерин, а боевой конь, стоивший дороже целого трактира. Всадник тоже заметил Иоганна. Он приветственно вскинул руку, преодолел галопом оставшееся расстояние и спешился.

Фауст в задумчивости спустился по лестнице. Оставалось только догадываться, что это за человек и как он их разыскал. По крайней мере, гость был один. Значит, судебное разбирательство им пока не грозило. Посланник ли это кёльнского епископа? Иоганн сомневался, чтобы влияние тамошней инквизиции простиралось так далеко. Кроме того, всадник выглядел скорее как рыцарь, нежели как священнослужитель.