— Игнатия Львовна, это случайно! Он совсем не это имел в виду! Он...

— Понимаю, понимаю, моя милая! Кстати, где он сейчас? И все ваши путешественники?

— Ох, я понятия не имею! Связи с «Кречетом» нет, я вся извелась...

— Не волнуйтесь, голубушка, все будет прекрасно... А сейчас у вас зато все условия для работы над проектом.

— Не надо мне таких условий! В сто раз было лучше, когда они шумели, просили есть и путались под ногами! Теперь я понимаю, как была счастлива!

— Не беспокойтесь, все вернется на круги своя, — умудренно пообещала Игнатия Львовна.

Брат Макарони Шурик и мальчик в матроске отыскали на свалке старый трехколесный велосипед, кое-как связали эту хлипкую конструкцию проволокой и теперь гоняли по уличному спуску — сверху вниз. Вдвоем на одной «машине». И оба были счастливы. Ну, обормотистый Шурка — это понятно. Но и «вполне приличный» Женя радовался не меньше. И вместе с ними радовался, носился следом, тявкал и кувыркался пудель Чапа.

Наконец мальчишки свалились в траву. Сели, часто дыша...

— А настоящий велосипед еще лучше... — выдохнул Шурик. — Скоро Витя вернется из рейса и купит...

— Это старший брат, да?

— Да...

— Тебе хорошо. А мне ни за что не купят...

— Денег нет, да? — понимающе спросил Шурик.

— Да деньги-то, может быть, и есть. Только мама и папа боятся. Говорят: вдруг повредишь пальцы, как тогда будешь играть на скрипке?

— Женька, а ты любишь играть на скрипке?

— Люблю, в том-то и дело... Но на велосипеде тоже люблю...

— Когда у меня будет велосипед, мы можем вместе. Или я тебе буду давать сколько хочешь...

— Спасибо...

— Только ты не проговорись моему брату, что я научил тебя вязать Кукиш сатаны...

— Ладно... А почему нельзя говорить?

— Рассердится... Он однажды мне показал, а потом испугался. «Не надо, — говорит, — было показывать. Ты им не балуйся, это плохая примета...»

— Наверно, он правду сказал... — вздохнул Женя. Подумал и спросил: — Шурик, а ты веришь в приметы?

— Не знаю...

— Значит, ты счастливый билет еще ни о чем не просил?

— Ой... Я про него забыл... — Шурик завозился в траве, вытащил из кармашка у пояса клочок бумаги, положил на ладонь. — А как надо просить, чтобы Витя поскорее вернулся? Чтобы все с ним было хорошо?

— Я точно не знаю... Я делал так. Загадывал желание и сжимал билет в кулаке.

— И помогало?

— Я только один раз попробовал. Очень помогло...

Шурик закрыл глаза. Сжал кулак с билетом. Крепче, крепче. Что-то прошептал...

Пудель Чапа вдруг радостно взвизгнул и заплясал на задних лапах...

Разведчики осторожно вошли в открывшийся черный коридор. Засветили фонарики. В отличие от прежнего, коридор был явно творением человеческих рук. Ровные стены, ржавые полосы железных креплений. Под ногами — отесанные плиты.

Шли довольно долго. Шаги гулко разносились под низкими сводами. Шепот и голоса — тоже...

— Это самое... Владик, найди рифму для слова... это... «подземный».

— Что «подземный»?

— Ну... это... ход, по которому мы идем...

— Гоша, он ведь не подземный, он высоко в скалах. Просто под камнями...

— Ага, это...

— Тьфу-тьфу-тьфу, Георгий Лангустыч! — плачущим голосом сказал Макарони. — Ну разве можно так...

— Это самое... плохие стихи, да?

— Стихи, может, и хорошие, да ведь сглазите!

— Не бойся, Макарони, результат все равно будет один, — угрюмо вмешался Максим. — Называется «Привет от Васи».

— Тьфу на тебя, Макс... Извини, конечно, только все равно тьфу...

— Да ладно, пускай тьфу... Это дела не меняет.

— Если здесь где-то спрятан клад, все равно должен быть дополнительный знак... — рассудительно заметил дядюшка Юферс. — Все морские истории о кладах говорят, что...

— Может быть, вот это — знак? — звонко перебил его Владик. Он уперся лучом фонарика в верхнюю часть арки одну из тех, что время от времени перегораживали коридор. У самого потолка виднелась выписанная черной и белой краской большая буква:

— Боюсь, сеньоры, что это не тот знак, — озабоченно сказал Охохито. — Боюсь, что это (Макарони, сплюнь) совсем другое. Смотрите... — И он высветил надпись, которая шла ниже буквы, над самым сводом арки:

Hans von Dragennoger

— Нельзя сказать, чтобы мне это нравилось, — задумчиво произнес дядюшка Юферс. — Охохито, зарядил бы ты свой пистолет.

— Он заряжен, сеньор Юферс.

— По-моему, нам нечего бояться, — успокоил всех скучноватым голосом Максим. — Если здесь и была пиратская база, то в очень давние времена. Смотрите, всё в ржавчине и плесени...

— Но, значит, Драгенногер все-таки есть на свете! — прорезался звонкий, со слезинкой голос Ники. — Значит, и папа мог оказаться у него в плену! Значит, Паганель сказал правду!

— ПОганель сам не помнил, что городил со страху... — пробурчал Макарони.

— Если папа у этого пирата, мы его найдем, девочка, — твердо пообещал Охохито.

— С одним кремневым пистолетом? — сказал Максим.

— А ты испугался?! — взвилась Ника.

— Ничуть. Просто я подумал, что надо было прихватить и ракетницу...

— Но ведь на яхте тоже нужно оружие, — возразил Владик.

— Смотрите, вон его сколько, оружия, — прежним меланхоличным тоном известил Максим. И направил свой фонарик в стену.

Там стояли в пирамидах ружья странных конструкций и автоматы.

Максим шагнул, взял из стойки карабин.

— Не трогай! Вдруг он выстрелит! — вскрикнула Ника.

— Не выстрелит. Всё ржавчина съела. Смотрите... — Карабин в руках Максима развалился на куски. — Охохито, едва ли здесь что-то годится для вашей коллекции...

— А мне это добро и ни к чему. Это не старина, а просто утиль... Однако надо быть поосторожнее, сеньоры. Будем прислушиваться...

— Это самое... пока здесь нечего бояться, — сообщил Гоша. — Во всем подземелье нет никого, кроме нас. У гномов это... особый нюх...

Пошли дальше. Коридор привел в обширную каменную комнату. В щели гранитных стен пробивался дневной свет, он смешивался со светом фонариков, отчего все вокруг казалось нереальным, призрачным. Максим толкнул ногой оказавшийся на пути пулемет на треноге. Ржавая тренога подломилась, пулемет рассыпался.